– Я услышал тебя Карина, услышь и ты меня. А еще лучше просто подумай своей головой, насколько девушке с травмой головы и позвоночника полезны твои танцы и ночные прогулки по городу. Вам было мало, и вы решили повторить? Или драмы в жизни не хватает?

Карина едва заметно вздрогнула, крепко сжав кулаки, девушка яростно прошипела:

– Вот не стоит об этом. Ты даже не представляешь каково ей было, каково было мне, на что мы шли тогда, на что готовы были пойти… - на миг замолчав, девушка тихо и ошарашено выпалила, не совсем уверенная в своих предположениях, - Ты ведь и ей об этом напомнил?

Я лишь пожал плечами в ответ. Это самый простой способ влияния, задеть за живое. Напомнить о потерянном. Тогда у человека первоначально срабатывает ярость, а вот потом он сдувается. Приходит боль и грусть. И вот тогда уже можно спокойно влиять и вытягивать любую правду из такого человека.

Грубо, подло, но весьма действенно.

– Сволочь… Ты хоть понимаешь, как обычной девушке предлагать себя такому как ты?
– взорвалась девушка переходя на крик, - Она тогда полночи проплакала, а ты… Да если бы не ее гордость, мы бы и без тебя обошлись.

Вот теперь мне даже стало интересно. И что бы они могли сделать? Откуда взять деньги? Сумма то немаленькая, нет лично для меня не так уж и много. Но для них, запредельно.

– Да? Слабо вериться. Что же это был за вариант такой, что вместо него Тамила предпочла прийти ко мне.

Карина замолчала, поняв, что в порыве злости сболтнула лишнего. Скрестив руки на груди, девушка сверлила меня весьма недружелюбным и злым взглядом. А мне больше не о чем было говорить с ней. Поэтому, не дожидаясь ее ответа на мои слова, развернулся и вышел.

А вот в коридоре меня помимо Милы на удивление поджидал и Игорь. Причем девочка весьма насторожено на него посматривала, в то время как Игорь сверкал наглой белозубой улыбкой, такой для него несвойственной.

– Уходите?
– с интересом спросил друг, переводя насмешливые взгляды с меня на девушку.

– Да.

– Ну и удачи.

Друг, подмигнув Миле, и при виде ее перекошенной мордашки весело засмеялся.

Мне, конечно, любопытно стало, о чем они таком говорили, но сейчас меня это меньше волновало, чем доставка девушки домой в целости и сохранности. Поэтому, подхватив Милу под локоть, целенаправленно двинулся в сторону выхода.

2010, зима…

Устало сползаю по стенке. И снова “нет”. И снова “нам очень жаль”. Как же я от этого устала…

– Мил, - из комнаты выглянула Кари, увидев, что я сижу на полу, подруга нахмурилась, - снова отказали?

Я только кивнула. За прошедшие полтора месяца это уже столь привычно, что возмущения уже не раздаются ни со стороны Карины, ни с моей.

Кари, подошла ко мне, присев передо мною на корточки, подруга тихо произнесла:

– Мил, я могу попробовать… конечно это не совсем законно, но… В общем, есть один знакомый, ему нужна небольшая помощь…

– Нет.

Я знала, о чем она, и примерно представляла, что именно ей нужно будет сделать. И не могла пойти на это. Ведь если только ее поймают…

– Мил, деньги большие. Всего полгода-год так поработать…

– И перебраться жить в женскую колонию, - закончила я за нее.

Карина только недовольно фыркнула, но возражать не стала. Потому что нечего было. Она это хорошо понимала, как и я.

В жизни много чего произойти может. Тебя могут сбить на улице, ты можешь просто идти и, упав, сломать руку, всякое случается. Иногда же, когда отчаяние затапливает тебя всего без остатка, плюнуть на гордость, собственное достоинство, совесть, кажется, так легко, так правильно. И остается только сделать один короткий шаг, один шаг навстречу точке невозврата.

Что будет дальше? Ничего. Если ты не сделаешь его. Но если сделаешь…

Я всегда знала, какой бывает Кари. Какими бывают ее друзья, знакомые, просто люди, вертящиеся в ее компаниях. И не все из них были хорошие… далеко не все.

– Ты утрируешь, - беспечно произнесла подруга.

– А ты недооцениваешь степень риска, - спокойно возразила я.

– Хорошо, - Карина поднялась. Сложив руки на груди, девушка с легкой иронией посмотрела на меня, - я не стану этого делать. Пройдет месяц, может два, начнутся осложнения…, ты ведь не думаешь, что я не вижу, как тебе плохо? Как ты все чаще хватаешься за стены и мебель, боясь упасть. Сколько ты еще сможешь вот так вот бегать по своим службам и госструктурам?

Я промолчала. Все так. С каждым днем только хуже становиться. Но ведь кроме меня, Кари и тренера это мало кого волнует.

Все попытки доказать, что я имею право продать квартиру проваливались. Мне не давали ссуду, не хотели помогать фонды помощи. И, самое гадкое, временами мне просто не верили.

Есть такая странная человеческая позиция: “Ты дееспособен, ты можешь ходить - значит не все так печально и смертельно”. И раньше я сама так считала, а сейчас…, сейчас головные боли не проходят, как и темнота перед глазами, резкая слабость, онемение…