Игорь медленно отвёл мою руку в сторону, и, не сводя с меня взгляда, вытер её полотенцем, которое лежало у него… Ну, вы поняли. Потом он вручил мне вилку, и, по—прежнему, разглядывая моё лицо, коротко кивнул. Я не думаю, что он поступил так же, если бы знал, что его кивок запустит цепочку машинальных действий, которая я начала выполнять дальше.

Наверное, я слишком много времени провела на привязи; а потом в обществе людей, которым постоянно отдавали такие же короткие приказы. Я видела, что бывает, если ты не слушаешься. Я, собственно, прочувствовала это на своей шкуре. Так что, я начала есть нормально, правда теперь уставилась глазами в точку перед собой, медленно жуя, и так же медленно поднимая и опуская руку.

Один раз мне стало любопытно, как это выглядит со стороны, и я сделала это перед зеркалом. Зрелище пугающее, должна признать. Как будто кукла с неживым лицом и отточенными движениями. На шарнирах.

Я чувствовала кожей, что Лазарь наблюдает за мной, и от этого стало только хуже. Я начала жевать ещё медленнее, так же медленно глотать, ожидая удара. Поняв, в чём дело, он встал и вышел из кухни. Только когда я осознала, что рядом больше никого нет, отложила вилку, глубоко вздохнула и потёрла дрожащие пальцы. Оставшись в одиночестве, я спокойно доела руками, помыла тарелку и ушла в прачечную. Там я переложила постиранное бельё в сушилку, включила её и спустилась на холодный пол, забиваясь в угол. Под тихое гудение я просидела все полчаса, пока сушилась моя одежда. Лазарев не заходил ко мне, но я видела, как он прошёл мимо и открыл кому—то дверь.

Вытащив сухую и пожёванную одежду, я надела брюки и свитер. Разгладив складки руками, вышла из прачечной и прислушалась. Из кухни доносились приглушённые мужские голоса и сильный запах кофе. Я несколько секунд помялась в дверях, а потом неуверенным шагом направилась на звуки. В кухонной арке я замерла, не рискуя двигаться дальше.

Мужчина, который пришёл к хозяину дома, вызывал ужас, в буквальном смысле. Он что—то тихо говорил Лазарю, сидящему спиной ко мне, но едва я появилась в поле его видимости, он замолчал. Игорь обернулся и что—то сказал, но я не расслышала.

В висках стучала кровь, и звучало только одно чёткое слово:

«Опасность».

Чёрные глаза прошлись по каждому сантиметру моего тела, словно сканируя. Брови, одна из которых была перечерчена глубоким шрамом, сошлись на переносице. Губы – тонкая жёсткая линия на идеально выбритом лице; черты лица такие резкие, что невольно захотелось завопить от ужаса и убежать.

Едва у меня мелькнула такая мысль, обладатель внушительной внешности (и, кстати, габаритов тоже) медленно поднялся со стула. Я посмотрела на его плечо и разглядела под рукавом футболки надпись: «Нет права на ошибку» и такую же тонкую арабскую вязь, как и у Лазаря. Мой взгляд переметнулся на другую руку, которая от плеча до запястья тоже была покрыта шрамом, словно её пытались разрезать надвое. Невольно попятившись, я судорожно сглотнула. Он застыл на месте, и ухмыльнулся, точь—в—точь как ухмыляется Лазарев.

– Оля? – послышался откуда—то издалека его обеспокоенный голос, – Отомри. Это Тимур.

Я кивнула, стараясь сделать это без резких движений. Этот, который Тимур, остался стоять на месте.

– Кофе будешь? – Игорь вырос передо мной так неожиданно, что я вздрогнула, – Он твою машину привёз.

Услышав слова «твою» и «машину», я моргнула. Потом я тряхнула головой, всё ещё косясь на Тимура, который теперь улыбался. Но его улыбка больше была похожа на оскал хищника.

«Опасность» – снова мелькнуло в голове.

– Ключи, – проскрежетала я.

– Зачем? – Лазарев подошёл ко мне вплотную и повернул моё лицо к себе за подбородок.

– Ключи. Уеду, – коротко ответила я, посмотрев в его глаза.

– Держи, – он порылся в карманах брюк и вложил мне в ладонь мой брелок, – Далеко не уезжай.

Молча я попятилась дальше. Так и шла – спиной вперёд, пока их лица мелькали в арках, разделяющих кухню, холл и прихожую. Нащупав туфли ногой, я, не отрывая взгляда от обоих, обулась и просунула руку за спину, чтобы открыть дверь. На крыльце быстрым шагом рванула к своей машине, которая стояла на подъездной дорожке возле дома.

Не обращая внимания на ноющее колено и дрожащие пальцы, я завела машину и сорвалась подальше от этого места.

Лазарь

– Н—да, – протянул Тимур, когда дверь захлопнулась.

– Я и сам не понял, что это было.

– Испугалась девчонка, вот что, – вздохнул Тим, – На чём мы остановились?

– Ты что—то говорил о Соколове.

– А, – Тимур пошевелился и плюхнулся обратно на стул, – В общем, из всей великолепной четвёрки, он покончил с собой первым ровно год назад. Стопроцентное самоубийство. Пистолет держал сам, никаких других пальчиков, волокон, следов – ничего. Если его и убили, то это сделано настолько чисто, что я хотел бы взять пару уроков, – он пожал плечами и снова отхлебнул полкружки одним глотком.

– Кем он был?

– Начальником службы безопасности Ратмира. Неплохой мужик, скользкий, но сволочью не был. – он сделал паузу и посмотрел в окно, – Был. Жена с ребенком остались.

Такое уточнение заставило меня нахмуриться.

– С остальными что?

– А то же самое. Револьвер, пуля в висок. Короткая записка: «Я не могу так жить», – Тим передёрнулся.

– Почерк проверяли? – я посмотрел в свою кружку и покрутил её за ручку туда—сюда.