– Здравствуйте.

Елизавета протянула мне белую пластиковую карточку:

– Это ваш пропуск, – пояснила она. – Каждый раз нужно отмечаться у двери, когда вы приходите и уходите с работы.

Я вопросительно взглянула на неё.

– Это нужно для учёта рабочего времени, – пояснила она.

Я продолжала смотреть на неё.

– Вас это, конечно, не особенно касается, – сообразила она, – вы ведь будете подстраиваться под график Глеба. Но вообще пропуск пригодится. Мало ли, охранник отойдёт, и вы не сможете выйти из здания…

Я пожала плечами.

– А вообще все работают с десяти до восемнадцати, – доверительно сообщила Елизавета. – Это на случай, если вам что-то понадобится в отделе кадров. Или на ресепшн. Или в бухгалтерии. У нас все чётко придерживаются графика. Это важно… для корпоративного настроя.

Интересно, согласно какому настрою она появилась на работе ещё до девяти утра?

– Спасибо, я поняла…

– Глеб уже наверху, ждёт вас.

Так, получается, я уже «опоздала» – в свой первый рабочий день. Из-за милой «светской» беседы с Елизаветой.

Первые несколько дней на новом месте – самые нервные для меня. Вроде бы особых проблем нет, но ощущение дискомфорта имеется. Не знаешь, где поесть, где стоит кулер с водой или кофейный автомат, и прочее. Спросить – пара пустяков. Но меня это всё равно напрягает.

Сконцентрировавшись, я кое-как отыскала дорогу к кабинету Глеба, где он проводил со мной собеседование.

Глеб сидел за столом в своём кожаном кресле с высокой спинкой. Перед ним лежал тонкий ноутбук. Глеб тихо щёлкал компьютерной мышью. На нём был идеально сидящий тёмно-синий костюм. Босс поднял на меня глаза.

Неожиданно мне потребовалось откашляться, чтобы выдавить несколько слов:

– Доброе утро… Глеб.

– Привет, Вера, – жизнерадостно кивнул он, – садись.

Я приблизилась к столу, внутренне обмирая.

Напрасные попытки понять, помнит ли Глеб наше маленькое столкновение, уже не терзали моё сознание. Можно сказать, что они, будто киты, ушли в глубину. Продолжали волноваться уже там, в подсознании. Поэтому внешне я была спокойна. Зато сосало под ложечкой. Я мысленно попыталась отмахнуться от этого диссонанса.

Глеб поинтересовался:

– Нормально добралась?

– Да, спасибо, – кивнула я.

– В метро толпа не расплющила?

Я внимательнее всмотрелась в лицо свежеиспечённого босса. Он изволит демонстрировать демократические замашки? Или же действительно любит пошутить?

Оставив попытки раскусить его незаурядную натуру, я сказала:

– Пришла пешком. Мне здесь недалеко.

– А, поздравляю, – улыбнулся Глеб, – видишь, как удачно…

Я вопросительно подняла брови.

– Москва переполнена. Общественный транспорт в часы пик – весьма неприятное место. Если есть автомобиль, приятного всё равно мало – сначала настоишься в пробках, потом насидишься в офисе…

– Гиподинамия. – Надо было как-то поддерживать светскую беседу.

– Ну… И это тоже. В общем, чтобы внести свой вклад в разгрузку пассажиропотоков, сделал график с 10 утра.

– М-м-м, – неопределённо промычала я, не зная, что следует сказать. Потом сообразила: – Зато ваши сотрудники попадают в самый час пик, когда возвращаются домой.

– Это верно.

– Но здесь вы всегда сможете сказать: пусть задерживаются на работе, производительность будет расти, а пассажиропоток – разгружаться…

Глеб с улыбкой покачал головой:

– Вера, какой смысл устанавливать график, который будет нарушаться? Кого обманывать, а главное – с какой целью?

Я не понимала. К чему он клонит?

– Если сотрудникам работы на шесть часов, сделай соответствующий график. Если рабочий день всегда ненормированный, предупреждай об этом. Честность играет не последнюю роль в ведении дел.

– А почему, в таком случае, ваши сотрудники не работают от звонка до звонка? – поинтересовалась я. Спохватилась: кажется, это прозвучало вполне ехидно. – К примеру, установили бы рабочий день с десяти до девятнадцати. Или даже до двадцати.

– Зачем?

Я пожала плечами.

– Намекаешь на то, что якобы я должен вести себя, как капиталистическая акула?

– Вы же ведёте тренинги. Нацеленность на результат, всякое такое. Эффективность.

– Вот именно: эффективность! – с нажимом произнёс Глеб. У него даже лицо изменилось. А он очень серьёзно относится к самому себе и к своей деятельности, м-да…