– Лукреций, ты вообще грамотный парень, я смотрю. У меня к тебе дело есть.

– Какое?
– с интересом спросил Лукреций.

– Мне нужен секретарь. Бумажной работы в сенате хватает, а я в этих ваших свитках не очень то и силён.

– Это неожиданное, но хорошее предложение, Публий! А чем конкретно надо будет заниматься?

– Как ты знаешь, император Траян собирается в поход на варваров. Земли их богаты, предприятие обещает быть успешным. Сенат должен проголосовать за решение...А впрочем, пойдём! Поговорим о делах у меня дома!

И они вошли в двери, которые им открыл, с лёгким поклоном, один из рабов, из многочисленной прислуги окружавшей сенатора комфортом и удобствами.

2.Вилла рустика

Плодородные земли, которые протянулись к югу от Рима, в сторону Неаполитанского залива и печально известного вулкана Везувий, издавна привлекали людей обильными урожаями и мягким климатом.

Поля зерновых - ячменя и пшеницы - чередовались с виноградниками, где на вертикальных шпалерах среди зелени листьев висели тяжёлые грозди сочных ягод. Кое-где возвышались пирамидальные кроны тополей. Тянулись грунтовые дороги, стояли небольшие дома, в которых жили свободные земледельцы - арендаторы, так называемые колоны.

Более крупные хозяйства сосредотачивались вокруг сельских усадьб, на латинском языке называемых "вилла рустика".

Одна такая вилла была выстроена на ровном, открытом пространстве, недалеко от берега моря. Жилые и хозяйственные постройки окружали небольшой дворик, мощенный галькой. Внутрь можно было попасть через ворота в сплошной стене, которая окружала всю виллу, формируя как бы замкнутое пространство. Слева от входа находился триклиний: квадратная зала, где принимали гостей и устраивали разного рода мероприятия. Пол её украшала роскошная мозаика. Стены триклиния были расписаны яркими фресками.

Рядом с триклинием шли жилые комнаты, далее - кухня и зернохранилище с вертикальными мельницами, вырезанными из камня, загоны для животных и винодельня, где стояли прессы и ёмкости для винограда. К этой группе построек, объединённых общей крышей, примыкал ещё один, открытый двор, квадратной формы, в котором прямо в землю были вкопаны, по самое горлышко, огромные керамические кувшины, накрытые деревянными крышками. В них вызревало вино - главный продукт, который производили в этом хозяйстве. Ещё дальше располагался большой амбар и специальная площадка, где, с помощью тягловых животных, молотили зерно.

За виллой, на небольшом удалении, можно было разглядеть низкое строение. Это был эргастул: место, в котором жили рабы. Люди, составлявшие прислугу, тоже из рабов, занятых в самом доме, проживали вместе со своими хозяевами.

К вилле, по пыльной, плотно утоптанной дороге, быстро приближался всадник. На вид ему было лет тридцать-тридцать пять. Его открытое простое лицо, выражало спокойствие и уверенность - два качества, которые, как он считал, отличают настоящих римлян. Он ехал в седле без стремян, которые в то время ещё не были в ходу, придерживая одной рукой уздечку, а в другой сжимая тонкий кнут. Ветер трепал короткий пурпурный хитон, перетянутый узким поясом, с серебряной пряжкой. На всаднике были кожаные наручи, а обут он был в сандалии на высокой шнуровке, подбитые железными гвоздями, какие обычно носят легионеры.

Он остановил коня у ворот, отдал его рабу, который вышел на стук, потом спросил, дома ли хозяева. Получив утвердительный ответ, вошёл внутрь, направившись к триклинию. Слуги приветствовали его, он отвечал им лёгким кивком головы. Было видно, что этого человека все здесь хорошо знают.

В триклинии вдоль стен стояли три деревянных ложа - отсюда и название этого помещения - застеленные пёстрыми тканями, явно привезёнными с Востока.

В центре находился небольшой круглый столик. В углах комнаты можно было увидеть бронзовые статуи: римские копии работ лучших греческих мастеров.

Здесь беседовали две женщины. Старшей из них была жена сенатора Публия, её звали Юлия, знатная римская матрона. Она была одета в столу белого цвета, поверх которой была наброшена пала - тонкая полупрозрачная накидка небесно-голубого цвета.

На улице стояла жара, но в триклинии было прохладно. Свет туда попадал через открытые настежь двери. Завидев гостя, Юлия поприветствовала его, поднимаясь со своего ложа:

– Тиберий! Как хорошо, что ты приехал! Заходи! Садись вот сюда! Где слуги? Несите поесть чего- нибудь, да поживее! И амфору вина прихватите! А ты верхом приехал? От тебя лошадью пахнет! И голова в пыли!
– шутливо добавила она, и потрепала Клавдия за шевелюру.

Её дочь, Публия, миловидная девушка, с высокой, завитой кудрями причёской, сделанной по последней моде, напротив, робела в присутствии мужчины. Он ей очень нравился. Её мать не случайно так любезничала с Тиберием, которого знала давно, и хотела бы видеть своим зятем.

Пока слуги суетились на кухне, Тиберий уселся на один из клиниев, и завязалась беседа.

– Как ваш цветник?
– спросил он у хозяйки дома, показывая в сторону отрытых дверей, через которые можно было видеть небольшое пространство, густо засаженное растениями.