— Не здесь? — взвизгнула Донна.

Я правда не знаю, зачем я это сказал. Должно быть, из-за потока машин и пешеходов, движущихся по Репербану, я забеспокоился, что Донна вытащит член прямо там. Конечно, я не имел в виду — как я неоднократно повторил Донне, когда мы вернулись в отель, — что Донна покажет им свой член в другое время или в другом месте! Просто так оно прозвучало!

— Я не какой-нибудь дилетант-трансвестит, — рыдала Донна, — я не, я не…

— Конечно, нет, — сказал я ей и заметил, что Клаус и Клаудия стараются тихонько улизнуть. Донна схватила меня за плечи и трясла; наверное, Клаус и Клаудия успели как следует разглядеть ее большие ладони. (Член у нее действительно был больше, чем у трансвестита, который острил по поводу плохого минета в воображаемой машине.)

В «Фир Йаресцайтен», умываясь перед сном, Донна все еще плакала. Мы оставили свет в гардеробной; он служил ночником, если ночью нужно было встать в туалет. Я лежал и смотрел на спящую Донну. В полутьме, без макияжа, в лице Донны было что-то мужское. Может, потому, что во сне она не старалась быть женщиной; наверное, ее выдавала резкая линия скул и подбородка.

Той ночью, глядя на спящую Донну, я вспомнил миссис Киттредж; в ее привлекательности тоже было что-то чисто мужское — что-то от самого Киттреджа. Но воинственная женщина может выглядеть как мужчина — даже во сне.

Я заснул, а когда проснулся, дверь гардеробной была закрыта — я помнил, что мы оставляли ее распахнутой. Донны рядом не было; в полоске света, пробивающейся из-под двери гардеробной, мелькала ее движущаяся тень.

Раздевшись догола, она рассматривала себя в ростовом зеркале. Этот ритуал был мне уже знаком.

— У тебя идеальная грудь, — сказал я ей.

— Большинству мужчин нравится грудь побольше, — сказала Донна. — Ты не похож на большинство моих знакомых мужчин, Билли. Тебе даже нравятся настоящие женщины, господи ты боже мой.

— Только, пожалуйста, не делай ничего со своей прекрасной грудью, — попросил я.

— И какая разница, если у меня и большой хрен? Ты ведь актив, Билли, — и останешься им, правда?

— Обожаю твой большой хрен, — сказал я.

Донна пожала плечами; ее маленькие груди колыхнулись, как и было задумано.

— Знаешь, в чем разница между дилетантами-трансвеститами и такими, как я? — спросила Донна.

Я знал правильный ответ — ее ответ.

— Знаю — ты всерьез намереваешься изменить свое тело.

— Я не дилетант, — повторила Донна.

— Я знаю, только не увеличивай грудь. Она совершенна, — сказал я ей и отправился обратно в кровать.

— Билли, знаешь, что с тобой не так? — спросила меня Донна. Я уже лежал в кровати, повернувшись спиной к свету, идущему из-под двери гардеробной. Я знал ее ответ и на этот вопрос, но промолчал.

— Ты не похож ни на кого — вот что с тобой не так, — сказала Донна.

Если говорить о переодевании, то Донне так и не удалось уговорить меня примерить ее одежду. Время от времени она поговаривала об отдаленной возможности операции — не просто о грудных имплантах, искушении для множества транссексуалок, но о более серьезном деле, об изменении пола. С технической точки зрения Донна — и все другие привлекавшие меня транссексуалки — была, что называется, «пре-оп», то есть транссексуалкой до операции. (Я знаком лишь с несколькими прошедшими операцию. И те, кого я знаю, очень смелые люди. Находиться с ними рядом жутковато, так хорошо они знают самих себя. Представьте, каково это — настолько хорошо себя знать! Каково это — быть настолько уверенным в том, кто ты на самом деле.)

— Наверное, тебе никогда не было интересно попробовать — я хочу сказать, быть как я, — обычно начинала Донна.

— Точно, — искренне отвечал ей я.

— Наверное, ты хочешь всю жизнь оставаться при своем члене — видимо, он тебе действительно нравится.

— Мне и твой нравится, — говорил я ей, тоже искренне.

— Я знаю, — отвечала она, вздыхая. — Просто мне самой он иногда не особенно нравится. Но твой мне нравится всегда, — быстро прибавляла она.

Боюсь, что бедный Том счел бы Донну чересчур «сложной», но я считал ее очень храброй.

Меня немного пугала уверенность Донны в том, кто она есть на самом деле, но одновременно это была одна из черт, которые мне в ней нравились, — а еще милый изгиб члена вправо, который напоминал мне сами знаете о ком.

Так вышло, что мое знакомство с членом Киттреджа ограничилось косыми взглядами в его сторону в душевых спортзала Фейворит-Ривер.

С членом Донны мы общались намного больше. Я виделся с ней сколько душе было угодно, хотя вначале меня терзала такая ненасытная страсть к ней (и другим транссексуалкам, но только к таким же, как она), что я не мог представить, как можно видеться с ней достаточно. В конце концов мы расстались не потому, что она мне надоела или я когда-либо сомневался в ней. В итоге выяснилось, что это она сомневалась во мне. Именно Донна решила пойти дальше, и ее недоверие ко мне заставило меня усомниться в себе самом.