Но не успела я даже что-то сообразить, попытаться ответить, как враз резкое движение: схватил, обнял за талию и подал силой вбок. Испуганно вскрикнула. Невольно, теряясь, путаясь в ногах, поддаюсь я. Беглый, взволнованный взгляд то на него (с непроницаемым видом), то по сторонам.

Автомобиль. От одного из летних домов ехал автомобиль - и мы, как идиоты, стояли как раз у него пути. Но не успело авто промчаться мимо нас, не успела улечься еще та кутерьма внезапного волнения, тревоги, как тотчас, смело, стремительно шагая от беседки (а с учетом, что по склону - едва не бегом) подскочил к нам очередной товарищ Кузнецова.

– Борян, б***ь! Вот ты где!

...вмиг принялся что-то втесывать моему "герою".

И вновь возможности уплывают, вытекают из моих рук, запутывая происходящее еще больше. Но секунды тикали - а, затурканный болтовней, неунывающим лепетом знакомого, Кузнецов все еще удерживает меня подле себя, не выпуская из цепкой (заботливой) хватки.

– Колян, так ты идешь?
– вдруг кричит кто-то из ребят (стоящих у беседки) этому надоедливому молодому человеку.

– А?
– живо оборачивается.
– Да!
– машет рукой.

Вот он миг - упусти который, можно потерять уже все.... А потому смелое, отчаянное движение, разворот и тихо (дабы только тот услышал), на ухо, обжигая дыханием, отчаянно шепчу Кузнецову:

– Связь с тобой. Она просто убьет Макса.

Обомлел Федорович, глаза округлились. Брови выгнулись.

Нервически заморгал.

– Ну, так че... вы идете?
– бросает уже на нас взор этот докучливый товариСЧ: растерянно то на меня, то на заледеневшего Бориса.
– Федорович, ты че?

– А?
– шумный вздох, приходя в себя.
– А, да идем.

Взгляд мне в глаза:

– Идем же?

– Куда?
– удивленно.

Но вместо ответа - ожившая ухмылка, и силой, напором, все еще не выпуская из своих стальных объятий... повел куда-то наверх. Мимо народа (что копошился в пресловутой уже беседке), по тропинке, через рощу, пока вовсе втроем не выбрались на какую-то грунтовую дорогу.

– Куда мы, Борь?
– отчаянное, с возмущением, с невольным испугом.

Обмерла я на месте, не желая больше и с места сдвинуться.

Вот только воля Царя была куда убедительней моих протестов. А потому напор - и шаги, вновь шаги по эшафоту.

– Кузнецов, мать т**ю!
– гаркаю на него, попытка выдраться, отбиться.

Заржал Федорович и еще сильнее сжал в своих руках, отчего невольно застыла лицом к лицу, до неприличия близко. Взор в глаза.

Замер от удивления и его товарищ.

– Да в ресторан местный, - наконец-то решается, снисходит на ответ (ржа неприкрыто) Борис.
– Че ты завелась? Куда бы я еще мог тебя потащить? Не в кусты же? Да еще втроем...

...

Застыть у барной стойки. И, пока наши (а толпень собралась тут некислая, нащупав интересную жилу снабжения) выбирали, что их душа желает, кроме уже облюбованных шурпы, копченых ребрышек кабана, дикой утки, вяленого леща и угря, Кузнецов заботливо принял заказ. Схватил с прилавка трехлитровую банку с прозрачной жижей взгромоздил мне, всучил в руки.

Пристыжено улыбаюсь, удивленно таращу глаза:

– Только не говори, что это самогонка.

Ухмыляется злокозненно, но еще миг - и сдается, пока меня вовсе шок не добил:

– Березовый сок.

Расплатиться за покупку и схватить тотчас вторую банку. Разворот ко мне:

– Давай сюда, - машет освободившейся рукой. Тычет ладонь.

– Да ладно, донесу, - смущенно смеюсь.

– Не выделывается, - сам уже силой выдирает, поддаюсь... помогаю удобнее взять.
– Мы пошли, - кидает своему товарищу.

– Ага, - радостно махнул нам тот.

...

Неуверенные шаги по тропинке:

– И зачем же я тогда шла?
– усовещенная, хохочу, наблюдая, как того нагрузила, а сама плетусь... руки не знаю куда деть.

Улыбается:

– За компанию...

Но не успела ничего и ответить, даже подшутить, как догоняет нас торопливо Колян.

– Ну, теперь-то затарились! Можно ужираться на полную - будет чем с утра подлечиться!
– радостно вскрикнул тот.

– Ой, как вспомню, - внезапно мечтательно заговорил Борис, - как молодые были, сами в лес ездили, сок из берез цедили. Раз даже Ерему на это подбил. Только, правда, - вдруг пристыжено заржал, - кроме как набухаться до отключки, у нас ничего умного из всего того не вышло... Молодые, дурные были...

– А сейчас поумнели?
– язвительно хохочу.

Метнул на меня взгляд; улыбнулся, добро так, снисходительно:

– А сейчас... ленивые стали. Да и здоровье уже не то. Беса уже так не погонишь. Чуть напнулся - и уже то кости ломит, то тошнит, то баиньки пора.

– Старикашка вредный, - сплевываю... но без зла, с дружеской, нежной издевкой.

Рассмеялся усовещено, махнул слегка в мою сторону банкой:

– Сча дозвиздишься, всучу - сама потащишь.

Ржу:

– Давай, - протягиваю руки.
– Я же сразу предлагала.