Тут же уже руками добрался до трусов и стал жадно сдирать их вниз – поддаюсь напору…

Еще движения, еще усердия – и ощутила его всего в себе… невольно вскрикнула… от наслаждения и легкой боли.

Движения, напор, страсть… по венам…

Да только удовольствие - странное, непонятное. Если тело и замирало от каждого толчка, рывка, если сдержанные стоны и вырвались наружу из меня, то в груди словно кто кислотой все обдавал, заставляя неистово жечь, ныть сердце, а на глазах – проступать слезы.

Даже двигаться особо не пришлось. Мой герой сполна довольствовался осознанием того, что наконец-то крепость пала – и он теперь целиком владел ей.

Мерзко на душе, гадко, гнусно… Перед глазами – один лишь Боря, да только ни алкогольный дурман, ни физическая услада не могли перекричать разум, или хотя бы убедить, насадить больные фантазии. Ничего. Тщетно. И с каждым поцелуем, лаской Киселева все больше ненависти к самой себе разгоралось внутри меня, доводя уже едва… не до рыданий.

Но еще миг, еще движение – и вдруг победно замер Артем, упиваясь удовольствием.

Секунды (какого-никакого) приличия, учтивости – и силой сталкиваю его с себя.

Резво отворачиваюсь, набок – замираю, позорно пряча бегучие по щекам соленые потоки.

– Ты чего? – испуганно. Несмелое касание плеча. – Я что-то сделал не так?

Слегка прокашляться, сыграть равнодушие, но вышло грубо, неблагодарно:

– Нет. Все хорошо. Я спать.

– Давай хоть на кровать отнесу.

– Мне и тут хорошо, - откровенно гаркаю… отчего больше не решается на слова.

Разлегся рядом. Шумный вздох…

Глава 14. Наступление

Глава 14. Наступление

***

Всё-таки умудрился перетащить ночью на кровать. Скотина.

Я – скотина.

Встать, пройтись по комнате, собрать свои шмотки, украдкой взгляд на голого Киселя в постели – да рвануть наконец-то в душ.

…

– Артем! – пинаю кровать.

Еще удар ногой, еще – и задергался:

– А, че, где? – испуганный взгляд по сторонам, затем на меня. – Че случилось?

– Вставай, говорю. Дела зовут…

– Какие еще дела? – нахмурился в непонимании; вдруг замотал головой, прогоняя остатки дурмана.

Глаза в глаза. Рычу:

– Хочешь обратно за решетку? Тогда спи дальше. А нет, то одевайся и пошли! И меньше глупых вопросов!

***

– Короче, - замерли рядом с банкоматом. – У нас, максимум, пару дней, прежде чем Фирсову стуканут, что я опять с тобой вожусь. И за это время мы должны всё порешать. Снимай бабло и звони, кому угодно из своих знакомых. Ну, кроме Кузнецова братвы. Кинул он тебя...
– тихо, неуверенно, с опаской шепчу. – В общем, любой ценой надо всё это провернуть... Можешь, конечно, свой вариант предложить. Но я не вижу другого выхода... как еще Макса образумить.

Осмеливаюсь взглянуть в лицо: замер, пристально изучая меня, но затем вдруг резво в сторону взор, да заплясал бесцельно оным около. Шумный вздох:

– Хорошо.

***

– Справка… вам нужна справка о ее беременности?

– Да. Именно так, - вмешиваюсь уже я, не выдержав, в разговор Киселя с врачихой.

Хмыкнула та, задумавшись.

– Говорите цену… - рублю дальше, не стыдясь.
– Она нам нужна сейчас же.

***

Более того, свезло даже в ЗАГСе. У Артема оказалась там какая-то знакомая, а потому всё быстро оформили, и даже дату и время назначили приемлемую, удобную для нас: завтра, на десять утра.

– Довольна? – бросает мне Киселев, а сам аж давится от счастья. Улыбка до ушей.

Ухмыляюсь, коварно щурюсь на него.

Шаги по ступенькам, через сквер в сторону автобусной остановки.

– Довольна, - наконец-то отвечаю.
– Теперь главное зашкериться до утра: чтоб не нашли и планы не сорвали. Надеюсь, никто раньше времени не сдаст. И эта твоя – солдатиком будет держаться. Женимся – и пусть х** все сосут. Там уж точно меня услышат.

***

– Че? Платье выбирать будешь, или как? – уставился на меня мой женишок.

Ржу с его довольной скотской рожи.

– Да пойдем первое попавшееся купим – и х*р с ним. А у тебя костюм и так есть.

– Есть, - хохочет. – И не один.

– Да, завидный ты женишок...
– не таясь, стебусь. – Завидный. Только с невестой прогадал.

– Какая уж есть, - пристыжено улыбается, а в глазах так и плещет искренность.

С*ка, аж противно враз стало. Мигом отворачиваюсь, дабы целиком не внять, не осознать то, что внутри него творится.

Плевать. На все плевать: сейчас главное – план, и четко его придерживаться.