– Папа, привет!

– Привет! – Стас улыбался не только дочери, но и сидящей у её кровати, Ире.

Зимина вспомнила только сейчас, что она даже не успела приодеться и прихорошиться к его приходу: как была в майке и бриджах, так и осталась. Зато в подаренных серьгах!

Она подумала об этом и весело улыбнулась…

Инна обняла отца за шею обеими руками, звонко чмокнула в щёку:

– Наконец-то, ты пришёл!

– Инусь, ты как?- Стас посадил дочку себе на колени.

– Хорошо, пап! Мы с Ирой тебе ужин приготовили, ждали-ждали.

– А у меня, как назло, дел навалилась много! Вот только сейчас управился.

– Понятно. Ну, ладно! Я тут уже сама усну. Ира, а ты иди папу корми! – наставительно сказала девочка.

Взрослые засмеялись.

У Иры было так хорошо на душе: глаза Стаса лучились таким теплом и добротой! Он ласково погладил дочку по голове, потом весело обратился к Зиминой:

– Ну, что, Ириш? Корми мужа!

Инна быстро юркнула под одеяло, серьёзно посмотрела на Стаса и Иру, скомандовала:

– Идите уже! Чего сидим, кого ждём? Спокойной ночи! – пожелала она.

Ира и Стас отправились на кухню.

Но, в полутёмном коридоре, за пару шагов до кухни, он прижал её к стене. Приблизил лицо так, что Ира чувствовала тепло, исходящее от его щеки, а его губы почти касались мочки её уха. Сказал тихо, с придыханием:

– Ждала меня?

– Хм, ждала, - кокетливо ответила Ира, - Только извини, что не при параде, - смутилась она, трогая свои рыжие кудряшки.

– Зимина, мне разве твоя «боевая раскраска» с причёской нужна? Ты сама мне нужна! – выдохнул Стас.

Действительно, такая как сейчас - Ира, нравилась ему гораздо больше: такая домашняя, родная! Он чувствовал исходящее от неё тепло, дома было уютно и пахло домашней едой, дети были здоровы и сыты. Заботливая жена и красивая, очень желанная, женщина. Что ещё ему было желать? Только её взаимности…

Муж завёл ладонь ей за шею, мягко прикоснулся губами к её губам, запрокинул ей голову. Этот поцелуй прошил её с головы до ног, словно электрическим разрядом, Она потянулась к мужу, обвила руками его шею. Стас мгновенно загорелся. Его руки бесцеремонно устремились к Ире под майку, прошлись от её талии до лопаток и обратно - до поясницы. Затем он ухватил за край тонкий трикотаж, сдёрнул майку с Иры. Она покорно подняла руки вверх, облегчая ему задачу. Стас, одной рукой придерживая и жадно целуя жену, в другой сжимая, уже не нужную, её майку, зашёл на кухню, плотно закрыл за собой дверь. Майка была отброшена прочь. Ира осталась в лифчике и бриджах. Карпов расстегнул на жене бриджи, стащил их с неё.

Затем уселся на стул, усадил Иру к себе лицом на колени, продолжил с упоением целовать и ласкать её. Она, отвечая ему, расстегнула его рубашку, помогла её снять. Они страстно целовались. А Ира млела и таяла в крепких объятьях. Она, уже поняла, что ужин откладывается на неопределённое время, но зачем-то, совсем не к месту, спросила мужа:

– Стас, а как же ужин? Ты же голодный!

Он, с трудом оторвавшись губами от её шеи, глянул соловелыми глазами:

– Ир, ты о чём?!
– потом хищно улыбнулся, кивнул, - Да, милая, я такой голодный!

И, ещё с бОльшей страстью, принялся «домогаться» жены.

Тогда Ира, без всякого смущения, дотронулась до молнии на его брюках. А там было так тесно, что молния начала расстёгиваться сама. Уже задыхаясь от желания, Стас вновь впился в желанные губы, быстро отодвинул тонкую полоску её трусиков, и, со сладким стоном, овладел женой. Взял ладонями за талию с двух сторон, и начал медленно приподнимать , а потом насаживать Иру на своё возбуждённое «орудие».

А она, закрыв глаза и замирая от каждого его проникновения, опиралась ладонями на широкие, крепкие плечи мужа, помогала, приподнимаясь над ним, а потом с наслаждением опускалась на него. Разгорячённые губы жадно сливались в едином порыве, руки сплетались в жаркие объятия. Вновь сердца бились в унисон. Им было настолько хорошо, что они не считали времени, и, конечно, забыли про ужин, остывающий на плите…

Сашка вышел по нужде из своей комнаты, прошёл по коридору к туалету, глянул на дверь, ведущую на кухню. За матовым, полупрозрачным рифлёным стеклом было действо вполне определённого характера - мама Ира со Стасом зажигали только так! Пацан ухмыльнулся: ему, конечно, ничего не было видно, кроме расплывчатых неясных силуэтов, сливающихся в одно целое, но, что у них любовь - он нисколько не сомневался, а потому был за них очень рад!

Саша сходил куда надо, помыл руки. Возвращаясь обратно, услышал в спальне шорох, потом шлёпанье босых ног по полу. Инкина любопытная мордашка высунулась из-за приоткрытой двери:

– Сань, как они там? Что делают? – спросила девочка.

– Отлично! Мирятся, - улыбнулся он, потом предупредил, - Ты не ходи туда, ладно? Не беспокой.

– Я же не маленькая! Понимаю, - надула губёнки Инна.

– Ладно, Ин, спать тебе пора! – напомнил ей Сашка.

– Ишь, раскомандовался!
– всё ещё дулась Инна, - Без тебя знаю.

Он шагнул к ней, чмокнул в щёку:

– Спокойной ночи, сестрёнка!

Инна крепилась-крепилась, потом проворчала:

– Спокойной, бро!