– Смелее! Ты скажешь ему всё, что хотела сказать!

Я решилась! Теперь меня не остановить!

Открывается дверь. Вижу его на пороге. Постарел, виски совсем седые. На лице четко проступают морщины. Но, подтянутый, бодрый, чисто выбрит, пахнет своим « Хьюго Боссом». Вижу, как загорелись его глаза, когда увидел меня.

– Танечка, ты пришла! Здравствуй! Я очень рад тебя видеть!

Отвечаю на приветствие сухим, сразу осипшим голосом:

– Здравствуйте, Валерий Яковлевич!

– Ну, что ж ты так официально? Проходи! – пригласил меня в зал.

Придирчиво посмотрел на Карпова, спросил:

– А кто этот молодой человек?

– Это мой охранник! – поспешно выпалила я, чтобы он больше не спрашивал про него.

Карпов хотел возразить, но, под моим умоляющим взглядом, сдержался. Я скинула шубку на стоящий около окна диван.

– Ну, ладно! Присаживайся! Будем пить чай! – он распорядился прислуге, моложавой женщине лет сорока, накрыть стол. Карпов подвинул мне стул, усадил меня. Сам сел на диване, расстегнув куртку. Зелинский уселся на своё любимое место, в торце стола. Он и раньше всегда там сидел, как глава семьи. Подали чай. Я не смогла даже притронуться к чашке. В моей душе творилось нечто невообразимое! Эмоции переполняли меня.

Отец, улыбаясь, смотрел на меня:

– Танечка! Какая ты стала красивая! Совсем, как твоя мама! – он вздохнул, отпил из чашки, -

Кстати, она скоро приедет в Москву. Твой муж недавно был у меня в гостях, я ему сообщил об её приезде!

– Я в курсе! Он мне передал.

– Как твои дела?

– Спасибо, всё хорошо! – я еле сдерживалась.

Валерий Яковлевич! Нам нужно поговорить и очень серьёзно, - начала я, каким-то чужим, севшим голосом.

– Хорошо, давай поговорим! – согласился он, приказным тоном обратился к Карпову:

Молодой человек! Оставьте нас на некоторое время!

– Нет, Слава, останься! – прошу я его. Карпов, на моё счастье, остался, невозмутимо сидел на диване. Внимательно смотрел на Зелинского.

– Танечка! Ты боишься меня? – усмехнулся отец.

– Нет, не боюсь! Я уже не та маленькая беззащитная девочка, которую ты совратил в 12, насиловал с 13 лет! Я выросла! Теперь хочу сказать всё, что я о тебе думаю! – я не смогла усидеть на месте, вскочила со стула. Зелинский тоже поднялся, оторопело, неподвижно стоял, смотрел на меня.

У тебя нет ничего святого! Ты поступил со мной так подло, низко, гадко! Ты мразь, скотина, сволочь! Так унижать и оскорблять ребёнка! Педофил! Ты ещё при этом убеждал меня, что я не твоя дочь!

– Но, твоя мать сказала мне это!

– А ты не понимал, зачем и почему она так сказала?! Да она не могла больше терпеть твои издевательства, твою ревность! Думала, что ты скорее отпустишь нас, дашь ей развод! А может, ты просто так мстил ей?! Выгнал её из дома, забрал меня и издевался, как хотел!
– слёзы подошли близко, но я сдержалась. Нас разделяло всего два шага. Я смогла преодолеть их! Изо всех сил, со всего размаха, я стала бить его по лицу:

– Это тебе за маму! Это за меня! Это за мой позор и унижение! За мою искалеченную жизнь! За мою сломанную судьбу! За мою боль и страдания! – я била его так отчаянно, будто хотела выместить на нём все свои обиды и несчастья.

У меня кончились силы. Я отступила от него, вернулась к стулу, на котором сидела.

– Таня! Но, ты же, правда, не моя дочь! – растерянно бормотал он. Такого напора он не ожидал.

Я, молча, достала из сумочки документ, швырнула ему на стол.

– Ознакомься!

Он достал из нагрудного кармана очки, надел их, взял в руки бумагу с печатями и подписями, пробежал её глазами, изумлённо взглянул на меня:

– Что это?!

– Это тест ДНК. Результат ты прочёл! Надеюсь, тебе как опытному адвокату, юристу, не надо ничего объяснять!

Зелинский ещё раз посмотрел на документ, положил его на стол, вдруг сморщился, скривился, слёзы побежали у него по щекам. Он упал передо мной на колени, истерично заголосил:

– Танечка, доченька! Прости меня, Бога ради! Я тогда словно с ума сошёл! Не понимал, что творю! Проклятая ревность глаза застила! Ольге отомстить хотел! – он хотел обнять меня за ноги, но не решился.

– Отомстил?! Папочка! Я же просила, я умоляла тебя, не делать так! Настоящие отцы не поступают так со своими дочерьми! Так вот! Теперь отца у меня нет! Ты мне никто!

Он ползал передо мной на коленях, рыдал и стонал:

– Прости меня, доченька!

– Всё на твоей совести останется! У Бога прощенья вымаливай!

Я брезгливо отодвинулась от него, взяла сумочку, позвала Карпова:

– Слава, пойдем! – надела шубку и направилась к выходу.

Он поднялся с дивана, шумно вздохнул, пошел за мной следом.