– Станислав не собирался осуждать, а тем более оскорблять тебя! Он просто высказал тебе всё, что хотела сказать тебе я! Высказал мои мысли, которые я не решалась озвучить!
– она благодарно взглянула на меня, потом продолжила.

Мама, я поняла тебя! Но, понять, не значит простить! Мне ещё очень больно, ещё рана слишком свежа. Я надеюсь, пройдет время, и я прощу тебя. Мне хочется в это верить! А пока - извини! Не могу себя пересилить. Я всю жизнь прожила через «не могу» и через «не хочу». Потерпи ещё, если сможешь. Просто у меня пока нет сил, чтобы простить тебя!

========== Часть 19 ==========

Я сидел в кресле, на душе скребли кошки. Я понимал, как тяжело им обеим. Да, наверное, будь я на месте Ольги в то время, вероятно, поступил бы так же. Мне не понять, чем руководствуются женщины в таких вопросах. Я - мужик, и решил бы всё гораздо проще и легче, по-мужски! Убил бы этого гада и всё! Нет, Таня права! Моральные мучения гораздо хуже. Чувство вины угнетает гораздо сильнее, чем пуля в виске! Она молодец! Презрение и полный игнор от собственной дочери - вот достойное наказание такому отцу. Как он валялся у неё в ногах, вымаливая прощение! Переступила, ушла! Гордая! Люблю её, с каждым днем всё сильнее.

Ольга Александровна тяжело вздохнула, поднялась с дивана, бросила на меня растерянный взгляд, закрыла за собой дверь.

Только она вышла, Таня бросилась ко мне, обхватила меня за плечи, прижалась щекой к моей щеке.

– Славочка, спасибо тебе! Ты просто мысли мои прочел! Я же сама ей хотела всё это высказать! Не решилась просто. Она ведь моя мать. Не суди её строго.

Обнимаю её, шепчу на ухо:

– Тань, да всё я понимаю! И что мать… Обидно за тебя стало, так и знал: ты ей не скажешь, пожалеешь. А сама потом себя грызть будешь, маяться. Ну, кто бы ещё ей высказал, если не я?

– Ох, какое счастье, что ты у меня есть! Я тебя очень люблю! – она мягко прикоснулась своими теплыми губами к моей щеке, а потом накрыла ими мои губы.

– И я тебя люблю, родная моя! – еле успеваю сказать ей между поцелуями.

Когда я вышел из её комнаты, направляясь по коридору к выходу, одна дверь тихонько приоткрылась. Ольга Александровна выглянула, остановила меня.

– Станислав, я Вас ждала!

– Зачем?

– Нам надо поговорить.

– По-моему, мы уже сказали друг другу всё, что хотели сказать! – делаю вид, что хочу уйти.

– Не уходите, прошу Вас!
– глаза умоляют.

– Ладно, давайте поговорим! – соглашаюсь, как будто вынужденно.

Интересно, что такого она может мне сказать? Прохожу в её комнату, присаживаюсь на краешек дивана. Садится рядом. Не может решиться начать, нервно ломает себе пальцы, кусает губы. Трудно. Потом собирается с духом, начинает говорить:

– Слава!

Поправляю её:

– Стас!

Сбиваю её с мысли, она переспрашивает:

– А, что?

– Называйте меня - Стас! Слава - я только для Танечки!

Хмыкнула:

– Вот как?

– Да, так! Говорите, или я ухожу! – тороплю её.

– Стас! Пожалуйста, простите меня! – наконец выдает она.

Удивляюсь:

– За что?

– За то, что не доверяла Вам!

Поворачиваюсь, пристально смотрю ей прямо в глаза:

– А теперь доверяете?

Не выдерживает моего взгляда, отводит глаза в сторону:

– Теперь я знаю, что Вы честны с Таней. Я не знаю, действительно ли Вы её любите.

– Вы сомневаетесь?

– Там, где деньги - любви нет! А где большие деньги – её нет и подавно! Только корысть!

– Да, признаюсь - я корыстен, но в меру! Хотя, у каждого своя мера. Я не хочу, чтоб моя девочка нуждалась в деньгах. Обеспечить её я могу и сам. Речь идет просто о компенсации её потерянных лет, когда она была несчастна. Должна же быть справедливость!

Ольга посмотрела на меня удивленно:

– Вы до сих пор верите в справедливость?

– Не поверите! Я порой её даже устанавливаю! – усмехаюсь иронично.

– Стас, можно Вас попросить?

– О чём?

– Я хотела бы съездить к Зелинскому.

– В глаза ему посмотреть? – опять усмехаюсь.

– Да, посмотреть в глаза этой сволочи! И я прошу Вас сопровождать меня в этой поездке!

– Вчера Ваша дочь уже ездила к нему. Отхлестала его по щекам, высказала ему всё. Сказала, что отца у неё больше нет. А я после навестил его, попросил написать завещание в пользу дочери.

Ольга вдруг радостно посмотрела:

– Попросил или настоял? – допытывалась она.

– Неважно! Я за справедливость, и чтоб каждому по заслугам!
– отмахнулся я.