Кто убил некроманта? Прибыл ли громадный ящер на корабле или просто прятался на борту каравеллы?

И главное – почему некромант был всего один? Если верить словам Джефри, в живых после «великой битвы» с магами Кваруса из Пяти осталось двое.

Так где же второй?

Пирс, развалившись в кресле, насвистывал знакомый мотив.

Со стороны могло показаться, что главарь Своры абсолютно спокоен, но на самом деле он был невероятно встревожен.

Ящер, его «заказчик», должен был вернуться из Центра еще позавчера. Однако до сих пор от него не было весточек. Странно, но отсутствие рептилии угнетало Пирса.

Да, теперь он имел власть над рудниками Фагоса. Да, теперь он стал городовым Плава и, по сути, единственным правителем этого мира.

Но теперь, когда все поставленные перед ним задачи были выполнены, Пирс ощущал в себе странную пустоту. Он словно бы жаждал новых приказов, но не получал их. Как не получал ни похвалы, ни укора за свою работу.

Очень странное это ощущение – когда знаешь, что сделал то, что надо, до последней мелочи, но заказчик молчит. Ему словно все равно, что ты там сделал. Он дал задание – и ни звука.

И дело не в похвале. Совершенно не в ней.

Дело в том, что ящер во время их последнего разговора непрозрачно намекал, что за этим заказом последует другой, куда более важный.

Пирс встал, прошелся по кабинету. Он действительно не знал, что делать дальше. Да, ящеры помогли захватить Плав, да, он стал городовым…

Но что дальше? Сидеть в кабинете, отдавать приказы и ничего не делать?

Пирс относился к разряду тех людей, которые совершенно не могут сидеть без дела. Ему было необходимо хотя бы элементарное ощущение опасности – например, угрозы со стороны Плава, который в любой момент нагрянет на лагерь Своры и разнесет его в пух и прах.

Ощущение вечной опасности – вот что спасало от скуки в этом проклятом мире.

Теперь же опасности не было. Те, кто раньше был со старожилами, либо прибились к Своре, либо погибли от рук вчерашних друзей. Болотники молились на болоте своему Кварусу и ни о какой власти не думали – им прежде всего хотелось, чтобы их не трогали; господство в мире-тюрьме мало волновало этот странный народец.

По всему выходит, что остается просто ждать.

А ждать Пирс не любил, да и не умел.

Надо хоть как-то отвлечься.

Внезапно главарю Своры пришла в голову отличная идея. Недолго думая, он крикнул:

– Эй, Зак!

– Да, господин? – Дверь приоткрылась, и в кабинет заглянул слуга.

– Собирай людей и готовь лошадей, – сказал Пирс, откинувшись в кресле. – Я желаю поохотиться.

– Будет исполнено, господин.

Слуга закрыл дверь.

Остров показался Брейву незнакомым. Он походил на тот, который стал их приютом на время бури, но скала была совершенно другой.

– Это не тот остров! – разочарованно протянул Гурб.

– Как не тот? – удивился штурман. – По всему выходит, что тот!

– Да нет же, вы, видно, что-то напутали… – начал было болотник, но Джефри прервал его:

– Остров тот самый. Скала другая.

– Как так – другая? – вытаращил глаза Гурб. – Что, скала поменялась, что ли?

– Не совсем. Она, похоже, просто изменилась.

– Да как могла она измениться?! – воскликнул болотник.

– Шнирхе его знает, но остров точно тот – у меня отличная зрительная память.

Болотник не нашел что ответить и потому замолк.

Брейв не сказал ни слова. А зачем? Если Джефри уверен, что остров – тот самый, значит, так и есть. Охотник не привык болтать попусту.

Они причалили к острову.

– Уж извините, но я с вами не пойду и не пущу никого из экипажа, – заявил штурман, подойдя к приятелям.

– Но вы хоть нас дождетесь? – спросил Брейв.

Ему совершенно не улыбалась перспектива добираться до материка вплавь, в случае если они все же справятся со Спящим.

– Да, конечно, – пробормотал штурман, почему-то опустив голову.

Джефри громко хмыкнул и пошел к веревочной лестнице. Задерживаться на каравелле дольше он, видно, не собирался.

Гурб и Брейв двинулись следом, то и дело оглядываясь на штурмана. Тот в конце концов отвернулся и бросил через плечо:

– Давайте только недолго! Подождем…

Большего путешественникам услышать не удалось. Вслед за Джефри они спустились вниз и, плюхая сапогами по мелководью, вышли на берег.

Охотник уже стоял там. Подбоченившись, он смотрел на корабль.