– А ты не боишься заразных?

– Тебя? Точно нет. Выздороветь хочешь?

– Конечно хочу.

– Держи пирожок, а мне дай монетку. Правила знаешь.

– Возьми сама в кошельке. А с чем пирожок?

– С рыбкой, оздоровительный. Но с доктором я договорилась, через час приедет.

Больше недели Мая меня буквально выхаживала, приезжала, привозила бульон и паровые котлеты от Захара, заставляла принимать лекарства и даже сама колола мне антибиотики. Я надеюсь, что ведьма из нее лучше, чем медсестра, потому что после ее инъекций синяки с моей попы сходили неделями. А она еще хвасталась, что умеет это делать.

– Да я всем уколы ставлю! И маме, и сестре.

Вот и тренировалась бы и дальше на их попах, а моя за что пострадала?

За это время ни один муд… мужчина не поинтересовался моим здоровьем, кроме Гаврилыча, но речь не о нем, не об этом рыжем архенгеле. Все те мои дорогие мужчины, которых я любила, дарила им себя, как только во мне не стало секса, исчезли из моей жизни. Получается, я нужна им только для одного – для секса. И ничего больше во мне мужчин не привлекает.

Так больно. Так обидно.

Чувствую себя пустой, бестолковой, бесполезной и не нужной.

Из болезни выкарабкалась. Забота Маи, горячие бульончики, врачебная помощь, лекарства, от которых жопа уже синяя – спасибо, Мая! – и особенно пирожки с рыбкой сделали свое дело. Я вышла на работу.

Пока я болела, и Мая опекалась мной, Катя заботилась о Кире. Катя она такая – добрая, душевная, сочувствующая. Конечно же она не могла оставить без помощи женщину с двумя детьми на руках. Тем более, с младенцем. Она отвозила Тима в школу, Сеню в садик, брала Гошу с собой и ехала к Кире. Я даже стала ревновать немного, не хватало еще, чтобы Кира переманила моих подруг! Так и сказала Кате. А она мне ответила, что мне не стоит волноваться, они просто общаются и гуляют с детьми.

– Да какие у вас могут быть общие темы для разговоров?

Катя удивляется:

– Как, что? Беременность, роды, дети, грудное вскармливание.

Ну точно, не со мной ведь обсуждать все это. Зная мое слабое место Катя не утруждает меня подробностями своего материнства. Мы говорим о других вещах. Ладно, пусть болтают и гуляют, но легкое беспокойство все-равно осталось.

– А ты помнишь, как я с ней познакомилась? – Осторожно спрашиваю я, намекая, что все-таки близко дружить им не стоит. Да у пусть простит меня Катя, но Кира – человек совсем другого круга. Я имею ввиду материальное положение.

Да и по характеру они совершенно разные. Если описать одним словом, то Катя – это ласковая кошечка, а Кира – ледяная королева. Хотя, может, материнство равняет всех? Откуда мне знать.

– Я помню, что ты встречалась с ее мужем. Мы об этом не говорим. Кира рассказывает только то, что ты спасла ее и Ангелину, и даже не один раз. Она тебе так благодарна, ты даже не представляешь!

– Отчего же не представляю?

Очень даже представляю. Кира, видимо, привыкла все оценивать в деньгах. Мою помощь она тоже оценила и отблагодарила. Через некоторое время после того, как мы привезли ее из роддома домой, Гаврилыч привез мне от нее подарок. В маленькой коробочке с логотипом ювелирного магазина находились сережки с бриллиантами.

Я эти самые бриллианты в руках держала только в магазине у Любы, тетки Маи, когда приходила туда на экскурсию. Люба разрешила мне даже померить колечко. Блестит, конечно, красиво. А так – где я, работник из аптеки и где бриллианты? Мужчины дарили мне иногда украшения, но не такие дорогие. Так высоко меня не оценили.

К сережкам прилагалась записка с выражением благодарности и большой просьбой принять подарок от всей души. Я не отказала, чтобы не обижать ее. Только вот мне и носить их некуда и хранить негде – сейфа у меня дома нет.

А серьги действительно красивые, выбраны со вкусом. Каждая в форме элегантного крылышка. Я как увидела, чуть на пол не рухнула. Я Кире и Ангелине отдала свои две пары душевных крыльев, а они мне подарили драгоценные. Откупились? Отплатили? Совпадение?

Часто тебе дарит бриллиантовые серьги бывшая жена бывшего любовника? А у меня вот есть такой подарок.

– Кира вам с Маей деньги предлагала? – Спрашиваю Катю.

– Да! – Смеется Катя, – когда мы первый раз к ней пришли. А у нее температура, лактостаз, малышка плачет, мальчик весь потерян. Мы все это быстро порешали, всех спасли, а она нам потом деньги предлагала за беспокойство. Говорит, любой труд должен быть вознагражден.

– И что вы сделали?

– Отказались, конечно. Даже почти оскорбились. Мая ей рассказала, что люди заботятся о других не из-за вознаграждения, а просто так. Кира была сильно удивлена. Знаешь, а она ведь очень хорошая, эта Кира.

– Так я никогда и не говорила, что она плохая. В этой истории чудовище – я.

– Она умная, красивая, – продолжает нахваливать Киру Катя, – очень вежливая. Но она не умеет показывать свои чувства и эмоции или специально их прячет. Она выстраивает какую-то ледяную стену вокруг себя и до нее тяжело достучаться. И она очень одинокая. Очень.