— Хочешь поговорить? — произнёс Марк, глядя на то, как я задумчиво их осматриваю.

— О чём? — пожала скептично плечами. (Развивать темы серебряных пуль, сезонной линьки и степени их опасности для окружающих желания не было).

— Можно обсудить оперу «Снегурочка», — лениво зевнул зверь.

— Каого обсудить? — настал мой черёд поднимать упавшую челюсть.

— Не каого, а шедевр Римского-Корсакова, — ухмыльнулся Антон. — Слышала о таком? — и подняв глаза к небу, вздохнул. — Как он талантливо показал образно-цветовые характеристики природы в мажорных тональностях…

А мне… Мне захотелось закрыть рукой лицо от стыда и неверия в происходящее.

— Никогда не слышала о такой, — я неприкрыто смутилась своей непросвещённости.

— Как же так? Знаешь ли ты, что сама Снегурочка позировала ему, когда он писал для нее музыку? — в глазах оборотня сквозила досада.

— Ну позировала она ему в иномирье, и то после того, как он забросил «тот самый» роман на полку, — многозначительно парировал Антон.

— Да не забрасывал он его, — начал спорить Марк, — а заново перечитал.

— Какой роман? — я влезла в их диалог, уже не скрывая своего интереса.

— Роман, который стал основой его оперы, — с живостью пояснил серый волк. — Не читала?

А я только развела руками.

— Пошли уже, — вздохнул разочарованно зверь, обращаясь ко мне.

— Может она разбирается в немецкой классике? — внезапно сменил тему Марк.

Он подошёл к дереву и почесал спину о кору, оставляя ошмётки шерсти. Дерево заскрипело, но выдержало.

— Разбираешься? — спросил Антон, а мне достался новый прилив стыда.

— Всё хотел спросить, — Марк уже обращался к брату. — А чем тебе не понравились музыкальные переходы фуги ре минор Иоганна Баха?

— Я не сказал, что не понравились! — притворно возмутился Антон. — Я сказал, что мой грубый слух не услышал этих переходов!

Он сморщил нос и щелкнул челюстями, показывая недовольство собеседнику.

— Кошмар! Первый раз вижу музыкальных волков, — я пробубнила себе под нос, стараясь не привлекать их внимание. Мягко скажем, что рядом с ними я чувствовала себя абсолютной безграмотностью. Интересно, а на луну они тоже воют музыкальными партиями? Но вслух добавила, подметив, что наша спешная прогулка стала враз медленнее. — Может, мы всё-таки будем двигаться туда, куда следует?

— А куда тебе идти следует? — обернулся Марк. — Понимаешь ли ты, что незнание пути следования ведет к незнанию жизненного пути?

— Не всё так плохо, — снова возразил ему Антон. — Незнание пути следования, разрешает сделать любой момент жизни нулевой точкой отсчета, выбрать много вариантов будущей судьбы и просчитать её лучшую вероятность через сеть ожидаемых закономерностей.

— О Боже… они еще и философы… — выдохнула я, перешагивая через огромный валун на тропе. — Если я не ошибаюсь, то сейчас мы идем к бабушке. Только и всего.

— Только и всего?! — Марк остановился и раскрыл от удивления пасть.

Розовый язык, как огромный кусок мяса, снова вывалился из неё и на него сел комар. Он смачно слизнул насекомое.

— Она ни разу не видела свою бабушку, — выдохнул он, — и даже не представляет важность всего момента!

— Тихо, — шикнул Антон. — Мы пришли, — и он махнул головой, указывая на свет, просачивающийся сквозь темноту леса. — Иди.

Я огляделась и заметила, что осталась одна. Мои спутники исчезли также быстро и бесшумно, как и появились. Я сделала несколько шагов и дотронулась до двери. Всего лишь дотронулась до неё, как старое полотно скрипнуло и легко открылось, являя мне просторную комнату и ту самую женщину с прошлой встречи.

Её гладко причёсанные волосы были аккуратно заколоты спицами. Лицо без морщин светилось добротой, а крестьянское платье складками свободно ниспадало на пол, делая её очень похожей на знахарку. Она всем своим обликом говорила, что поможет и поддержит в трудную минуту, и не даст в обиду.

— Бабушка, — прошептала я.

— Эвга, — улыбнулась она. — Меня зовут Эвга, дитя. Заходи.

— Ты настоящая?

— И да, и нет, — грустно улыбнулась она. — Иномирье, где ты находишься сейчас, настолько же нереально, насколько всё по-настоящему в нём.

— Не понимаю тебя, — я нахмурилась, пытаясь понять её слова.

Вдруг вспомнила родителей, Влада, ту жизнь, точно резкая вспышка фотоаппарата осветила мою память.

— Это всё происки злой магии, дочка… Очень сильная колдунья отправила твою душу сюда, а сама заняла твоё тело там, — Эвга была терпелива. — Теперь ты живёшь здесь, пока есть с телом связь.

— Кто я? А кто ты? А что будет потом, когда исчезнет связь? — сразу появились вопросы, в то время как бабушка протянула мне в глиняной чашке отвар.