Это участие в могуществе Божием, которым, как хвалятся люди, они обладают, чтобы представлять себе предметы и совершать некоторые другие особые действия, по-видимому, имеет нечто общее с независимостью, как это обыкновенно объясняют; но оно так же химерично, и вообразить его заставило людей их невежество и тщеславие. Они находятся в гораздо большей, чем это думают, зависимости от благости и милосердия Божия; но здесь не место это объяснять. Постараемся только показать, что люди не имеют силы создавать идеи созерцаемых ими вещей.

Никто не может усомниться в том, что идеи — реальные существа, потому что они имеют реальные свойства; что они отличаются друг от друга и представляют вещи совершенно разные. Неразумно также сомневаться в том, что они бестелесны и весьма разнятся от тел, которые представляют, и этого кажется достаточно, чтобы навести на мысль, не благороднее ли идеи, посредством

273

которых мы видим тела, самих тел. В самом деле, мир умопостигаемый должен быть совершеннее мира материального и земного, как мы это увидим впоследствии. Итак, уверяя, что люди имеют силу создавать какие им угодно идеи, мы весьма рискуем утверждать, что люди имеют силу создавать существа, благороднее мира, созданного Богом. Об этом, однако, не помышляют, ибо воображают, что идея — это ничто, по той причине, что она не ощущается; или же на нее смотрят как на существо, но как на существо очень незначительное и презренное, ибо воображают, что она уничтожается, как только не представляется больше разуму.

Но хотя бы даже было верно, что идеи — существа лишь весьма незначительные и презренные, все же это существа, и существа духовные; а раз люди не имеют силы творить, они, следовательно, не могут создавать их; ибо создавать идеи таким образом, как мы это объяснили, значит действительно творить; и хотя стараются прикрыть и смягчить дерзость и резкость этого воззрения, говоря, что создание идей предполагает нечто, творение же ничего не предполагает, все же суть затруднения этим не устраняется.

Ибо следует знать, что создать какую-нибудь вещь из ничего не труднее, чем создать ее, предполагая какую-нибудь другую вещь, из которой она не может образоваться и которая ничем не может содействовать ее образованию. Например, сотворить ангела не труднее, чем создать его из камня, так как камень, принадлежа к совершенно противоположному роду существ, ничем не может содействовать созданию ангела, но он может содействовать образованию хлеба, золота и т. п., так как камень, золото и хлеб — это все та же протяженность, только различно конфигурованная, и так как это вещи материальные.

Труднее даже создать ангела из камня, чем создать его из ничего, так как, чтобы создать ангела из камня, допуская, что оно возможно, надо уничтожить камень и затем уже сотворить ангела; тогда как чтобы просто сотворить ангела, ничего не нужно уничтожать. Итак, если дух создает свои идеи из материальных впечатлений, полученных мозгом от предметов, то это то же самое, или столь же трудно, или даже труднее, как если бы он творил их, потому что идеи, будучи духовными, не могут быть созданы из материальных образов, которые находятся- в мозгу и не имеют ничего общего с идеями.

Пусть говорят, что идея не есть субстанция; я это допускаю; но, во всяком случае, это нечто духовное, и как невозможно из духа создать четырехугольник, хотя четырехугольник не есть субстанция, так невозможно создать из субстанции материальной духовную идею, хотя бы идея и не была субстанцией.

Но если мы даже и припишем человеческому духу высшую силу уничтожать и творить идеи вещей, то и тогда он никогда не пользовался бы ею, чтобы создавать идеи: ибо как художник, как бы он ни был искусен в своем искусстве, не может изобразить животного, которого он никогда не видал и о котором не имеет

18 Разыскания истины

274

никакой идеи, так что картина этого животного, которую его заставили бы нарисовать, не могла бы походить на это неизвестное ему животное; — так и человек не может составить идеи какого-нибудь предмета, если он не знает его предварительно, т. е. если он не имеет уже идеи его, которая не зависит от его воли. Если же он имеет уже идею его, то он знает этот предмет и ему бесполезно составлять новую идею его. Следовательно, бесполезно приписывать духу человеческому силу создавать свои идеи.

Пожалуй, можно было бы сказать, что разум имеет общие и смутные идеи, которых он не создает; идеи же, создаваемые им, — это идеи частные, более отчетливые и ясные; но это то же самое. Ибо как художник не может нарисовать портрета отдельного человека с уверенностью, что он удался, если не имеет отчетливой идеи о нем или даже если перед ним нет этого лица; — так и разум, который имеет, например, лишь идею существа или животного вообще, не может представить себе лошади, ни даже составить достаточно отчетливой идеи ее, и быть уверенным, что она совершенно подобна лошади, если у него нет уже первоначальной идеи, с которой он согласует эту вторую; а если он имеет первоначальную идею ее, ему бесполезно составлять вторую идею, и дело идет опять-таки о первой. Следовательно, и т. д.