II. Ничего нет предосудительного в таком поведении, оно заслуживает бесконечного уважения; почитаешь за счастье точно держаться его и сожалеешь даже, что недостаточно следовал ему. Но если, несомненно, существуют науки чисто гуманные, весьма достоверные

342

и довольно полезные, отвлекающие разум от чувственных вещей и приучающие или подготовляющие его мало-помалу к воспринятию истин Евангельских, то нельзя одобрить некоторых благочестивых людей, которые, не рассмотрев их, слишком легко их осуждают или как бесполезные, или как недостоверные.

Правда, большинство наук весьма недостоверно и весьма бесполезно. Не будет большой ошибкой думать, что они содержат лишь истины, мало приложимые. Позволительно совсем не изучать их, и лучше презирать их совершенно, чем увлекаться и ослепляться ими. Однако можно утверждать, что очень необходимо знать некоторые метафизические истины. Познание универсальной причины или бытия Бога безусловно необходимо, потому что самая достоверность веры зависит от познания бытия Божия, даваемого разумом. Должно знать, что это Его воля создает и управляет природою, что сила или могущество естественных причин нечто иное, как Его воля — словом, что все и всячески зависит от Бога.

Необходимо также знать, что такое истина, средства отличать ее от заблуждения, различие, существующее между духами и телами, следствия, которые можно отсюда вывести, как-то: бессмертие души и многие тому подобные, которые можно познать с достоверностью.

Наука о человеке, или познание самого себя, есть наука, которую неразумно презирать; она содержит множество вещей, которые, безусловно, необходимо знать, чтобы обладать некоторою правильностью и проницательностью ума, и можно сказать, что если грубый и тупой человек бесконечно превосходит материю, потому что он знает, что он существует, а материя этого не знает; то тот, кто знает человека, далеко превосходит грубых и тупых людей, потому что он знает, что он такое, а они этого не знают.

Но наука о человеке заслуживает уважения не только потому, что она возвышает нас над другими; она гораздо более заслуживает уважения, потому что смиряет и уничижает нас перед Богом. Эта наука в совершенстве заставляет нас познавать нашу зависимость от Него во всем, даже в самых обыкновенных наших действиях; она во всей очевидности раскрывает нам испорченность нашей природы;

она располагает нас прибегать к Тому, кто один может исцелить нас, располагает нас привязываться к Нему, не доверять самим себе и отрешаться от себя; так что она сообщает нам многие настроения ума, весьма содействующие тому, чтобы мы подчинились благодати Евангелия.

Нельзя обойтись, по крайней мере, без поверхностного знания и общего понятия о математике и природе. Должно изучить эти науки уже в молодости; они отвращают ум от чувственных вещей; они препятствуют ему стать слабым и изнеженным; они имеют достаточное приложение в жизни; они даже устремляют нас к Богу:

познание природы делает это само собою, а познание математики — через то отвращение, которое нам вселяет к ложным впечатлениям наших чувств.

343

Люди добродетельные не должны ни презирать этих наук, ни смотреть на них как на недостоверные или бесполезные, если не убеждены, что изучили их настолько, что могут основательно судить о них. Есть довольно других наук, которые они могут смело презирать. Пусть они осуждают на сожжение языческих поэтов и философов, раввинов, некоторых историков и множество писателей, составляющих предмет славы и изучения некоторых ученых, — об этом нечего беспокоиться. Но пусть они не осуждают познания природы как противного религии, потому что если природа управляется волею Божиею, то истинное познание природы заставляет нас познавать могущество, величие и мудрость Бога и изумляться им. Ибо Бог, по-видимому, создал вселенную, чтобы духи изучали ее и через это изучение стремились бы к познанию и почитанию ее творца. Стало быть, кто осуждает изучение природы, тот, видимо, противится воле Божией; если только он не думает, что после грехопадения ум человеческий не способен к этому изучению. Пусть не говорят также, что познание человека только делает людей надменными и внушает им тщеславие, основываясь на том, что люди, по мнению света, в совершенстве познавшие человека, — хотя часто они знают его очень плохо — бывают преисполнены по большей части невыносимой гордости; ибо очевидно, нельзя хорошо познать себя, не чувствуя своих слабостей и своего ничтожества.

III. Так что не люди действительно и глубоко благочестивые осуждают, обыкновенно, то, чего не понимают, а скорее суеверные люди и лицемеры. Суеверные из рабского страха и в силу умственной низости и слабости пугаются, как только видят какой-нибудь живой и проницательный ум. Чтобы стать атеистом в их глазах, достаточно, например, дать естественные объяснения грому и его действиям. Лицемеры же дьявольскою хитростью преобразуются в ангелов света. Они пользуются подобиями священных и почитаемых всеми истин, чтобы противиться ради частных выгод истинам мало известным и мало почитаемым. Они оспаривают истину подобием истины и, насмехаясь иногда в своем сердце надо всем, что почитает свет, создают себе в умах людей репутацию тем прочнее и тем страшнее, чем священнее вещь, которою они злоупотребляют.

Итак, эти люди самые сильные, могущественные и страшные враги истины. Правда, они довольно редки, но и немногих их достаточно, чтобы сделать много зла. Часто личина истины и добродетели делает больше зла, чем истина и добродетель — добра;

ибо достаточно одного ловкого лицемера, чтобы ниспровергнуть то, что многие лица, действительно мудрые и добродетельные, созидали с большими трудами и заботами.

IV. Г-н Декарт, например, доказал наглядно бытие Бога, бессмертие наших душ, многие другие метафизические вопросы, очень много вопросов физики — и наш век бесконечно обязан ему истинами, которые он открыл нам. Но вот, однако, является ничтожество, пылкий и ярый декламатор, уважаемый народом за рвение, выказы-

344

ваемое им к их религии; он сочиняет книги, полные оскорблений против г-на Декарта, и обвиняет его в величайших преступлениях. Декарт — католик; он учился у отцов иезуитов, он часто говорил о них с уважением. Этого довольно для такого злого ума, чтобы убедить народы, враждебные нашей религии и легко возбуждающиеся по поводу столь щекотливых вопросов, как вопросы религии, что это эмиссар иезуитов, преследующий опасные цели, потому что малейшее подобие истины в предметах веры имеет больше влияния на умы, чем реальные и верные истины, касающиеся предметов физики или метафизики, о которых весьма мало тревожатся. Г-н Декарт писал о бытии Бога. Этого достаточно для этого клеветника, чтобы выказать свое ложное усердие и осудить все истины, защищаемые его противником. Он обвиняет его в атеизме, и даже в том, что он ловко и тайно учит атеизму, подобному тому гнусному атеисту по имени Ванини, который был сожжен в Тулузе и который, чтобы скрыть свою злобу и свое нечестие, писал в защиту бытия Божия; ибо в доказательство, что его противник был атеист, он приводит между прочими доводами то, что Декарт писал против атеистов, как это делал Ванини, который писал против атеистов, чтобы скрыть свое нечестие.