Хукер убьет Леффлера раньше, чем Леффлер убьет Хукера.

Дуг вернулся на кушетку. Он чувствовал ужасную усталость.

В жизненном пространстве стало жарко — невыносимо жарко. Когда Дут почувствовал, что не может больше терпеть, он поднялся в зал управления, чтобы повернуть еще один приоритетный выключатель. Теперь система охлаждения получит дополнительное питание и будет работать, пока не перегорят реле или шины. У панели управления он обнаружил, что это лишнее. Красное сияние исчезло с экрана кормового телескопа. Лазер Леффлера выгорел или потерял цель.

А корабль Леффлера все еще летел вслед за Хукером. Хукер отключил лазер и включил двигатель. Он летел к Вундерленду, а Леффлер — за ним.

2589 год нашей эры, ноль часов по корабельному времени.

Поворот. Леффлер по-прежнему летит сзади. Хукер давно решил, что у Леффлера перегорел лазер. Он посылал Леффлеру сообщения, но тот не отвечал.

И вот Хукер снова включил лазер.

— Грег, — сказал он, — ты гонишься за мной три с половиной года. Наверное, ты хочешь разделаться со мной на Вундерленде. Ты имеешь право подать на меня в суд. Но сейчас время поворачивать — наверное, ты сам это заметил, — и я собираюсь повернуть. Пожалуйста, поверни и ты.

И включил гироскоп, чтобы развернуть корабль.

Хукер был в здравом рассудке, насколько это было возможно стараниями робота. За три с половиной года он почти забыл о Леффлере или, по крайней мере, стал воспринимать его как неизбежное, но переносимое зло. И еще: у Леффлера есть робот-врач. Наверное, Леффлер прибегал к его помощи. Робот не может сохранить человеку разум в момент серьезного потрясения, но Хукер надеялся, что, по крайней мере, Леффлер накажет его силой закона, а не оружия. Закон накажет Хукера, пусть даже повторно за то же преступление, но закон и защитит его.

Он спускался к Вундерленду кормой вперед.

В носовом телескопе показалось пятнышко света. Хукер ждал, когда оно повернет. Пятнышко было маленькое, потому что Леффлер сильно отстал от Хукера в гонке к Вундерленду. Ловушка Хукера перехватывала у Леффлера часть горючего, потому что Леффлер летел за Хукером вслед.

Через несколько часов пятнышко повернуло. Леффлер получил сообщение или заметил, что Хукер повернул. Пятнышко превратилось в линию, затем снова в пятнышко.

В центре его по-прежнему была черная точка.

— Нет! — сказал Хукер.

Но в центре голубого пятна чернела точка.

— Нет, ты не туда летишь! Поворачивай, идиот!

Корабли летели, повернувшись друг к другу носами.

Хукер поспешно развернул корабль носом вперед. «Как же я не догадался, — подумал он. — Леффлер хочет столкнуться. Когда я ускоряюсь в сторону, он делает то же самое, потому что иначе я могу обойти его. Но он не дает мне возможности замедлиться.

Если я окажусь от него на расстоянии трехсот миль, его водородная ловушка…»

Положение было безвыходное. Леффлер не мог догнать Хукера, а Хукер не мог оторваться от Леффлера. Но только Леффлер мог прекратить гонку.

2590 год нашей эры, ноль часов по корабельному времени.

Лофери прилетел на Плато на корабле для колонистов. В те дни Земля нередко организовывала односторонние рейсы к колонизуемым мирам, чтобы избавиться от избыточного населения. Лофери исполнилось шестьдесят лет, и он, решив, что довольно ему работать на Объединенные Нации, воспользовался приглашением.

Он мог выбрать любой из колонизуемых миров, но выбрал Плато, потому что его привлекал социальный строй этой планеты. Он хотел даже стать там адвокатом.

— Это непросто, — сказал ему полицейский. Лофери остановил его по дороге со службы домой и пообещал обед и выпивку в обмен на информацию о работе.

— Наши законы не так сложны, как на Земле, насколько я могу судить, но вам будет трудно понять этику, на которой они основаны горцами.

— Горцами вы называете жителей Плато?

— Ну да, точно так же как жителей Земли все называют брюхошлепами, а жителей Нашего-Успеха — разбейносами.

— Мы говорили об этике.

— Хм, — полицейский почесал в затылке. — Вот что я вам скажу. Архив еще открыт. Пойдемте, я приведу вам пример.

Ему три раза пришлось открывать электронный замок, чтобы добраться до стеллажей с документами. Среди стеллажей он огляделся, оценивающе поджав губы.

— Начнем с самого простого, — сказал он и вытащил из ящика кассету. — Давайте прокрутим вот это.