Течение толпы перенесло их через половину комнаты. Один раз они протиснулись обратно к бару, чтобы наполнить бокалы, и затем снова позволили толпе нести их. В постоянном шуме было что-то гипнотизирующее, и это могло бы объяснить, почему традиция многолюдной попойки насчитывала уже более пятисот лет, — многотонный фоновый шум уже давно использовался в гипнозе. Время перестало существовать, и наступил момент, когда Мэт понял, что он предложит Полли пойти к нему домой и что она согласится.

Ему не представилось для этого возможности.

В лице Полли что-то изменилось. Она, казалось бы, прислушивалась к чему-то, что могла услышать только она. Слуховой аппарат? Он уже был готов притвориться, что ничего не заметил, но для этого ему тоже не представилось возможности. Потому что внезапно Полли стала двигаться прочь, исчезая в толпе, но не так, как будто бы она спешила, а как будто бы вспомнила о чем-то, что обещала сделать, какую-то пустячную вещь, о которой должна была позаботиться немедленно. Мэт попытался последовать за ней, но людское море сомкнулось у нее за спиной.

«Слуховой аппарат», — сказал он про себя. Это он позвал ее. Он стоял около бара, сопротивляясь давлению толпы, которая пыталась сдвинуть его с места. Он становился все пьянее и был рад этому. Он не верил в слуховой аппарат. Все это было ему слишком хорошо знакомо. Многие девушки теряли к нему всякий интерес так же внезапно, как Полли. Он был больше чем просто разочарован. Ему было больно. Водка помогала убить боль.

Около половины одиннадцатого он подошел к другому концу бара. Парень, изображающий бармена, был счастлив и пьян и с удовольствием уступил свое место. Мэт был пьян и печален. Он разливал напитки величественно, был вежлив, но не подобострастен. Толпа потихоньку редела. Для большинства жителей Удивительной Горы наступило время ложиться спать. К этому моменту пешеходные дорожки должны были бы быть уже скатаны и убраны до рассвета. Эти революционеры, вероятно, встают поздно. Мэт подавал напитки автоматически, но сам больше не пил.

Запасы водки, изготовляемой из сахара, воды и воздуха одной специально обученной на земле бактерией, стали подходить к концу, а кроме водки ничего не было. «Пусть она вся кончится», — подумал Мэт злобно. Он бы с удовольствием посмотрел на шум, который из-за этого поднимется.

Он приготовил кому-то водку с грейпфрутом, как было заказано. Но рука с бокалом не исчезла, чтобы освободить место кому-нибудь другому. Медленно Мэт осознал, что рука принадлежала Лэйни Мэтсон.

— Привет, — сказал он.

— Привет.

— Не нужна ли замена?

— Думаю, да.

Кто-то поменялся с ним местами — один из высоких сопровождающих Лэйни, — и Лэйни повела его сквозь редеющую толпу к незанятому каким-то чудом дивану. Мэт тяжело упал на него. Комната начинала вращаться, когда он закрывал глаза.

— Ты всегда так надираешься?

— Нет. Просто я очень расстроен.

— Расскажешь мне?

Он повернулся, чтобы посмотреть на нее. Каким-то образом его затуманенные водкой глаза рассмотрели сквозь макияж Лэйни то, что ее рот был слишком широким, а зеленые глаза удивительно большими. Но на лице была улыбка дружеского любопытства.

— Ты когда-нибудь видела девственника, которому двадцать один год? — Он прищурился, пытаясь определить ее реакцию.

Уголки ее губ странно дрожали:

— Нет.

Он понял, что она пытается сдержать смех. Он отвернулся.

Она спросила:

— Отсутствие интереса?

— Нет! Нет, черт побери!

— Так в чем же дело?

— Она забывает меня. — Мэт почувствовал, что он трезвеет от усилия ответить. — Совершенно внезапно девушка, за которой я охочусь, — он взмахнул рукой, — забывает, что я здесь. Я не знаю почему.

— Вставай.

— А?

Он почувствовал, как она взяла его за руку и поднимает с дивана. Он встал. Комната крутилась, и он понял, что не отрезвел, а просто чувствовал себя увереннее, пока сидел. Он последовал за тянущей его рукой, обрадовавшись, что не упал. Следующее, что он понял, — все было погружено в абсолютную темноту.

— Где мы?

Никакого ответа. Он чувствовал, как чьи-то руки расстегнули его рубашку, руки с маленькими острыми ногтями, которые цеплялись за волосы на его груди. Затем его брюки упали вниз.

— Так вот, значит, как это бывает, — сказал он с глубочайшим удивлением в голосе. Это звучало так чертовски глупо, что ему захотелось сжаться в комок.

— Не волнуйся, — сказала Лэйни. — Демоны Тумана, как же ты нервничаешь. Иди сюда. Не споткнись обо что-нибудь.

Ему удалось вылезти из штанов не упав. Его колени на что-то наткнулись.

— Падай лицом вниз, — скомандовала Лэйни, и он подчинился. Он лежал на животе на пенно-воздушном матраце, окаменевший от страха. Руки, которые были сильнее, чем должны были быть, мяли мускулы его шеи и плеч, меся их, как тесто. Ощущение было великолепным. Он лежал раскинув руки, как ныряльщик, становясь податливым по мере того, как костяшки пальцев массажировали его спину, а сами длинные пальцы вытягивали каждое сухожилие, придавая ему новую форму.