Взглянув на часы, я увидел, что до ленча остается полчаса. Поначалу я решил есть, когда придется, но потом подумал, что лучше соблюдать режим. Это помогало держаться. Интересно, что там на небе. Я инстинктивно взглянул вверх, чтобы не смотреть через прозрачный пол кабины. Даже тренированным глазам тяжело смотреть в бескрайнее гиперпространство. Вспомнив, что я в обычном космосе, опустил глаза.

Некоторое время я сидел уставясь в пол, потом, не поднимая взгляда, потянулся к гиперфону.

— Беовульф Шеффер?

— Нет, Альберт Эйнштейн. Перед вылетом я спрятался, а теперь решил сдаться за вознаграждение.

— Сообщение ложных сведений является прямым нарушением условий контракта. Зачем вы позвонили?

— Я увидел центр Галактики.

— Это не причина для того, чтобы звонить. Согласно контракту, вы обязаны увидеть центр Галактики.

— Черт возьми, неужели вам не интересно? Вы не хотите узнать, на что он похож?

— Если вы хотите описать увиденное сейчас, чтобы застраховать информацию от несчастного случая, я включу диктофон. Однако, если ваш полет окажется неудачным, мы не станем публиковать эту запись.

Я сочинял достойный ответ, и тут раздался щелчок. Босс соединил меня с диктофоном. Я произнес короткое предложение и повесил трубку.

Центр Галактики.

Здесь не было ни пыли, ни газа. Миллионы лет назад они сгорели в лучах столпившихся здесь голодных звезд. Центр Галактики сиял, как огромный драгоценный камень. Я считал, что между центром и ветвями Галактики не существует четких границ, что звезды редеют постепенно. Я не увидел и намека на постепенность. В сердце Галактики находился плотный шар диаметром в пять-шесть тысяч световых лет, сложенный из разноцветных огней и четко отделенный от остальной Галактики пылевыми облаками. Десять тысяч четыреста световых лет отделяли меня от центра.

Самыми яркими и крупными были красные звезды. Некоторые даже выделялись на общем фоне, образованном смешанным, как краски на палитре, светом синих и зеленых звезд. Но красные… по сравнению с ними Альдебаран покажется пустым местом.

Как ярко они светили! Мне пришлось смотреть в телескоп, чтобы различить черные промежутки между ними.

Я помогу вам представить, какие в центре Галактики яркие звезды.

У вас сейчас ночь? Выйдите на улицу и посмотрите на звезды. Какого они цвета? Антарес может показаться красным, если вы недалеко от него. Если вы в Солнечной системе, вы увидите красный Марс. Сириус будет голубоватым, а все остальные звезды покажутся вам белыми точками. Почему? Потому что темно. Днем у нас цветное Зрение, а ночью черно-белое, как у собак.

Так вот, в центре Галактики настолько светло, что человеческий глаз различает цвета.

Отыскать бы здесь планету! Не в самом центре, а на границе пылевых облаков, которые, как занавес, отгораживают центр от остальной Галактики. Это просто сказка. Представьте, что каждое утро над вашей планетой восходит сверкающее сокровище, в несколько сот раз больше Байнари, которое светит над Джинксом. Но на Джинксе мне все время кажется, что огромная оранжевая звезда вот-вот упадет на меня, а здесь такого чувства нет, потому что центр Галактики — всего лишь свет, прекрасный и бесплотный. Я бы с удовольствием нашел и застолбил здесь планету, и когда кукольники проложат сюда дорогу, у меня будет самое красивое поместье в известной людям Вселенной. Найти бы только пригодную для жизни планету.

Найти бы ее и во второй раз.

Черт возьми, хорошо, если я найду дорогу домой. Я ушел в гиперпространство и принялся за работу.

Через час пятьдесят минут, то есть через пятьдесят световых лет, сделав перерыв для ленча и два перерыва для короткого отдыха, я заметил в центре Галактики новый объект.

Центр не показался мне намного больше, но зато стал ярче. Я пролетел последние клубы последнего пылевого облака. На некотором расстоянии от центра звездного шара появилось белое пятно, такое яркое, что свет голубых, зеленых и даже красных звезд казался по сравнению с ним тусклым. Во время очередного перерыва оно стало чуть ярче, потом еще ярче.

— Беовульф Шеффер?

— Да. Я…

— Почему вы сказали в диктофон, что я двухголовое трусливое чудище?

— Я не мог сказать это вам в глаза, вы бросили трубку.

— Логично. Нам, кукольникам, трудно понять отсутствие у вас естественной осторожности, — босс сердился, хотя в звучании его голоса это не проявлялось.

— Постараюсь исправиться, но я не поэтому звоню.

— Почему же?

— Я целиком и полностью за осторожность. Осмотрительность — мать смелости и все такое. Вы даже можете быть удачливыми бизнесменами, — когда имеешь деньги, легче бороться с обстоятельствами. Но вы так озабочены борьбой за выживание, что не проявляете ни малейшего любопытства по отношению к тому, что вам не угрожает. Никто, кроме кукольника, не отказался бы послушать, как выглядит центр Галактики.

— А кцинти?

— Ах, да!

Кцинти. От них трудно ожидать разумного поведения. Они нападают, ты отражаешь нападение и делаешь над собой усилие, чтобы их не уничтожить. Они восстанавливают силы и снова нападают, и снова ты их бьешь. В перерывах между войнами ты продаешь им продукты питания и покупаешь у них металлы, и нанимаешь их на работу, когда тебе нужны специалисты в области теории игр. Они не представляют реальной опасности, потому что всегда нападают, не успев подготовиться.