— Мистер Стэтхем, так достаточно близко? — спросил Грег, в то время как автомобиль замедлился.

— Так прекрасно. Спасибо. — Он удостоверился, что повязка на глазах сидит плотно, и помог мне выйти из машины. Затем схватил меня за руку, и мы сделали несколько шагов навстречу сильному порыву ветра.

— Мы на месте... — сказал он. — Ну, почти. У нас есть еще два часа, прежде чем мы доберемся туда.

— Еще два часа? Почему мы вышли из машины?

Он засмеялся и поднял меня на то, что по ощущениям было похоже на небольшие ступеньки. Затем я почувствовала, как он взял меня за обе руки.

— Ты готова? — спросил он.

Я взволнованно кивнула, и он медленно убрал повязку с моих глаз.

Мое сердце остановилось, как только я увидела, что это был за «сюрприз». Я пыталась сохранять спокойствие, но это было бесполезно.

Его большой частный самолет стоял на в паре сотен футов, это был белый самолет «Сайтейшн Соверен»: пассажировместимость девять человек, три тысячи миль безостановочного полета и стоимость восемнадцать миллионов.

Я знала об этом, потому что мои девочки строили эту модель много раз, поскольку они восторгались тем, что это был первоклассный самолет для перелетов высокопоставленных лиц.

Я увидела, как пилот выходит из кабины и машет нам, и внезапно потеряла способность дышать. Я вцепилась в подвески в форме флажков на ожерелье, и мои колени подогнулись подо мной.

— Клэр? — Джонатан помог мне встать обратно. — Клэр, что случилось? Почему ты дрожишь? — Он сжал мою руку, но я вырвала ее и закрыла глаза.

Я пыталась думать о чем-то счастливом, о чем-то положительном, но в моей голове начали проноситься картинки, заставляя меня вспомнить все то, что я хотела бы забыть: газетные статьи, бесконечное освещение в СМИ, фотографии места катастрофы. Лицо моей сестры-близняшки.

Мое сердце билось настолько быстро и громко, что я слышала его лучше, чем Джонатана, спрашивающего, что, черт возьми, происходит, и зовущего на помощь.

Я пыталась убедить себя, что это был просто еще один кошмар, еще один сон, от которого я проснусь в любую секунду. Но в то время, как я хватала воздух и пыталась вернуться обратно к машине, я почувствовала, как мое тело окаменело и все потемнело.

Я открыла глаза и поняла, что лежала в постели у себя дома. Часы на стене показывали два часа, а окна были распахнуты, впуская теплый весенний ветерок.

Я повернула голову вправо и увидела, что Джонатан разглядывал меня с любопытством и держал лед возле моего плеча. Я попыталась одарить его уверенной улыбкой, но каждый мускул в моем теле казался ослабленным.

— Что случилось? — прохрипела я.

— У тебя была паническая атака. — Он поставил лед и погладил меня по щеке. — Ты потеряла сознание и упала с платформы.

— Ой... — Я попробовала перевернуться так, чтобы не видеть беспокойства в его глазах, но не чувствовала свою левую ногу. Я посмотрела вниз и увидела, что она лежала на стопке подушек, покоясь под двумя мешочками льда.

— Ты вывихнула лодыжку... Тебе нужно принимать это каждые четыре часа. — Он указал на лекарства на тумбочке и придвинулся ближе. — Ты боишься самолетов?

Я покачала головой и почувствовала, как слезы наворачиваются на глаза.

Он просунул руку за подушки и помог мне сесть.

— Поговори со мной, Клэр...

— Больше, чем боюсь — я в ужасе... в таком ужасе, что боюсь забирать своих дочерей из аэропорта...

— Почему?

Я вздохнула. Затем потянулась к своей шее и нащупала две подвески в форме флажков, убедившись, что они были именно там, где и должны быть.

— Я когда-нибудь говорила тебе, что идентичные близнецы преобладают в моей семье? Это самое странное, почти у каждой женщины в моем роду есть близнецы... Я плакала первые три месяца после того, как Эшли и Кэролайн родились, потому что наконец поняла, каково это быть матерью, и я не могла понять, как же чувствовала себя моя мать, когда потеряла мою сестру.

Он держал меня за руку и гладил мои суставы кончиками пальцев.

— Нам было всего по восемнадцать... Мы были неразлучны всю нашу жизнь... Куда шла я, шла и она. Ничего не спрашивая, нам так нравилось... Мы даже собирались в один колледж. Я хотела стать актрисой, и она мечтала заниматься искусством. Она очень хорошо рисовала и проектировала...

— Мы должны были быть на одном и том же рейсе. Питтсбург — Северная Каролина... Мы собирались в начале лета выбрать колледж, таким образом мы могли проверить общежития, прежде чем послали бы наши запросы на жилье...

Ее лицо мелькнуло перед моими глазами, и я не пыталась вытереть слезы. Я продолжала рассказывать историю, вспоминая каждую секунду, как будто это было вчера.

— Мы обе сидели возле выхода на посадку, и вдруг раздался голос представителя аэропорта через интерком, который сказал: «Нам нужно несколько человек, которые могут отказаться от своих мест и полететь более поздним рейсом». Ни одна из нас не двинулась, потому что мы думали, что у людей из эконом-класса не было выбора. Но представитель твердил снова и снова: «Нам нужно еще несколько желающих пассажиров. Мы предоставим вам бесплатный полет. Мы дадим вам билеты в первый класс». Поэтому я повернулась к ней и сказала: «Давай спросим, можем ли мы поменять рейс. Мы даже можем заставить их, чтобы они позволили нам использовать их телефон и позвонить маме, чтобы сказать ей, что мы собираемся вылететь позже. Она сказала: «Нет. Ты всегда говорила мне, что делать, Клэр. Я остаюсь на этом рейсе. Смирись с этим». Мы... — Я остановилась.