Джонатан

Моя секретарша позвонила по внутренней линии.

— Мистер Стэтхем?

— Да?

— Ваша мать пришла, чтобы пообедать с вами, сэр.

— Впустите ее, пожалуйста.

Несколько секунд спустя моя мать вошла в кабинет, одетая в бледно-серый костюм. Ее макияж был доведен до совершенства, и было такое ощущение, будто она начала заботиться о своем здоровье — хотя бы на один месяц. Ее светло-голубые глаза по-прежнему выглядели ясными и оптимистичными, какими были в день ее выписки, но я не сильно надеялся. Она возвращалась к старому слишком много раз, чтобы я на самом деле поверил, что она могла измениться.

Она села за рабочий стол, и мой взгляд упал на маленькую коробочку, торчавшую из ее куртки.

— Я думал, ты сказала, что бросила курить. — Я вздохнул.

— Да, метамфетамин в кристаллах, не сигареты. Он практически безвредный.

Я покачал головой и выхватил сигареты из кармана.

— Поменять одну плохую привычку на другую — не лучшая идея. Хочешь, я куплю тебе никотиновые пластыри?

— А зачем мне это, Джонатан?

— Затем, что так ты сможешь перестать убивать себя и доживешь до шестидесяти.

— О, ты теперь эксперт по здоровью? Полагаю, поскольку ты миллиардер, это заставляет тебя думать, что ты все знаешь, да?

— Все знают, что курить вредно. Это написано на чертовой пачке.

Мне не стоило соглашаться на это...

— Но это еще хуже для бывшего наркомана, верно? Спорим, что тебя здесь смущаю именно я. Не так ли? Держу пари, ты не хочешь, чтобы кто-либо из твоих богатых друзей увидел твою обкуренную мамочку, которая только после реабилитации и…

— Ладно, хватит. Остановись прямо сейчас. — Я отрицательно покачал головой. — Я согласился встречаться с тобой раз в неделю для твоей же пользы. Не моей. Поэтому, если ты планируешь приезжать сюда, чтобы заставить меня чувствовать вину за то, что я успешный, то тратишь свое время впустую... Мы просто должны попробовать еще раз на следующей неделе.

— Что? — Она выглядела так, будто ей причинили боль. — Ты хочешь, чтобы я ушла?

— Да. Сейчас.

— Я... Прости... Я не хотела сказать ничего такого. Просто иногда я не в себе, потому что у меня больше нет настоящей отдушины и... Прости меня, Джонатан. Я…

— Все в порядке. Мы просто попробуем снова на следующей неделе. — Я подошел, и обнял ее. — Мы должны сделать все правильно, если собираемся это делать вообще. Я не хочу расстроиться и не хочу, чтобы ты разочаровалась во мне. Просто в следующий раз оставь сигареты в машине.

Она слегка улыбнулась.

— Ладно... Увидимся на следующей неделе.

Я проводил ее из своего офиса и нажал на кнопку вызова лифта для нее. Как только она ушла, я рухнул за свой стол и схватился руками за голову.

Моя мать была единственным человеком, который мог достать меня за считанные секунды. Неважно, как сильно я старался быть вежливым, как сильно старался быть услужливым, у нее всегда было что сказать отрицательного — как будто это я разрушил ее жизнь.

Она виновата в этом сама, и я все еще был крайне зол на нее за то, что она не понимала этого.

Я часто задавался вопросом, почему она не могла быть нормальной матерью, которая на самом деле заботилась бы о своих детях, которая помогала бы делать домашнее задание и время от времени готовила бы ужин. Вместо этого большую часть времени мои мать с отцом были под кайфом, они оставляли меня и мою младшую сестру голодными и заставляли меня идти на помойку поздно вечером за объедками соседей.

Я потратил впустую слишком много лет, заботясь о своих родителях, и больше не позволю им доставать меня. У меня были и другие дела, такие как Клэр Грэйсен.

Она была самой сложной женщиной, с которой я когда-либо сталкивался, и обычно, когда женщина сводила на нет все мои усилия, я переключался на другую. Но Клэр отличалась.

С одной стороны, она излучала уверенность, от которой все остальные в комнате исчезали, и это лишало меня возможности сосредоточиться на чем-то еще. Также она, казалось, с каждой нашей встречей становилась все великолепнее — я даже не думал, что такое возможно. И секс был абсолютно феноменальным — я не думал, что смогу когда-нибудь насытиться.

Однако только во время него она была хоть немного открытой со мной. Клэр чрезвычайно контролировала себя в обычном разговоре, как будто тщательно обдумывала каждое свое слово. Всякий раз, когда она оказывалась на грани, чтобы сказать что-то личное, то отгораживалась и полностью закрывалась. Конечно, я не был с ней таким же открытым, но всегда думал, что женщины охотнее делятся частичкой себя.

Я открыл ящик в нижней части моего стола и вытащил папку с основными данными, которую попросил Кори собрать для меня: развелась четыре года назад. Данные о брачных налогах за четырнадцать лет. Две дочери — Эшли Грэйсен и Кэролайн Грэйсен. Более ста тысяч долларов в долг. Сведенья о том, что она независимый избиратель. Парковочный талон с прошлой субботы.