Тебе неприятно, - вдруг сказал Ромулу и остановился. Он посмотрел Северусу прямо в глаза. – Ты злишься на меня, - утвердительно кивнув, продолжал он.

Вот еще. Мне нет никакого дела до…

Я искал брата, - прервал его Ромулу.
– И это было очень-очень важно.

Важнее чем то, что случилось в подворотне? – съязвил Северус.

Это была ошибка, - вздохнул Ромулу. – Но согласись, это совсем непредвиденное обстоятельство.

Это не непредвиденное обстоятельство! – отрезал Северус.

Ромулу пристыженно опустил глаза. Его щеки полыхнули:

– Я никогда не был в таких местах.

Тем более!

А ты все предусматриваешь, да? – вялая попытка огрызнуться напоминала скорее тяжелый вздох, и гнев Северуса поутих.

Стараюсь, по крайней мере, - холодно заметил он. – И уж, во всяком случае, не бегаю по темным дворам со сломанными руками.

А ты здорово дерешься, - сказал Ромулу. – Спасибо.

Северус вздохнул. – Пойдем уж, - проговорил он.

Они пересекли сквер и вышли в тихий переулок, вся противоположная сторона которого состояла из одного длинного дома. Ромулу направился к подъезду напротив выхода из сквера. Почти сразу же от двери отделилась высокая темная фигура и пошла им навстречу.

Люкс, - удивленно выдохнул Ромулу. – Что ты здесь делаешь?

Нет, это ты что делаешь?!
– заорал тот, приближаясь. – Я жду тебя уже целый час! Где ты, черт возьми, шляешься в такое время?

Северус отступил на шаг, наблюдая, чем закончится столь занимательная беседа.

Это не твое дело, Хуан Антонио! – воскликнул Ромулу возмущенно.

Нет, это мое дело! Ты пока что еще мой брат, и смею тебе напомнить, Ромулу Леандро, что только последний ублюдок будет вести себя так наплевательски, когда одна его сестра находится при смерти, вторая едва пришла в себя, а у матери больное сердце!
– Ярость Хуана Антонио, казалось, перехлестывала через край.

«Ну и ну, - подумал Северус. – Что дальше?»

Но дальше ситуация вдруг переменилась. Хуан Антонио резко замолчал, пристально посмотрел на Ромулу, шагнул вперед и, обхватив брата обеими руками за шею, зашептал:

Прости, прости меня. Я просто псих, я знаю. Но я так переволновался, когда не обнаружил тебя.

В его приглушенном тоне было столько же искреннего раскаяния, сколько горячности в обвинениях, прозвучавших минуту назад.

Ромулу со вздохом вернул объятие.

Ты тоже прости, - подавленно сказал он.
– Я не должен был исчезать, не предупредив. Я вернусь домой завтра, Хуан Антонио, обещаю.

Северус подумывал уже, было, набросить отводящие чары и убраться отсюда, но Ромулу вдруг окликнул его. Он стал спускаться по ступенькам, дергая брата за руку: «Хуан Антонио, познакомься! Это мой друг Северус». Тот посмотрел на Северуса так, как будто только что увидел. А потом шагнул с крыльца, с приветливым выражением лица протягивая руку:

Друзья моего брата – мои друзья.

Хуан Антонио был гораздо выше Ромулу и шире в плечах, что подчеркивало длинное черное кожаное пальто, явно дорогое. В отличие от не слишком решительных движений брата, в каждом его жесте сквозила уверенность.

Пожимая руку, Северус вгляделся в его лицо: большие темные, глубоко посаженные глаза, густые брови, черные короткие волосы, завитушками обрамляющие лицо. Но Хуан Антонио не дал особо себя рассматривать, повернулся к брату: «Мне пора, а то Мария Инесса будет переживать, ты же знаешь», коротко кивнул Северусу и ушел.

У меня есть отличное вино, - чересчур воодушевленно сказал Ромулу.

Северус посмотрел на него с сомнением. «А я ему даже антипохмельное дать не смогу», - подумал он со вздохом. И поинтересовался скептически:

– Чай у тебя есть?

========== Глава 4 Белое и черное ==========

Квартира Ромулу оказалась самая что ни на есть холостяцкая: разбросанные всюду книги и журналы, полная раковина посуды на кухне, подозрительные пятна на столе в гостиной. Северус поскреб одно из них ногтем и принюхался.

Что ты делаешь? – весело спросил Ромулу.

Это не очевидно?

Ты, что, нос?

Я химик.

Ну и как, определил?

Спирт и вишня, - ухмыльнулся Северус.

Ага, наливка, - охотно объяснил Ромулу, прислоняясь к обшарпанному книжному шкафу. – Ее делает наш знакомый у себя в поместье. А химия – это здорово! У нас и мама, и бабушка, и дедушка – химики.

Ты говорил, что твоя мать…

Ну, я не думаю, что должен звать ее мачехой, - сказал Ромулу, приглашая Северуса сесть в не слишком чистое кирпичного цвета кресло, с которого он сбросил стопку каких-то бумаг. – Она все-таки меня вырастила. Нас. С моим братом, которого я искал сегодня.