Шрифт:
Венчались они в Никольской слободе под Киевом, в церкви Святого Николая. А год спустя Гумилев написал стихотворение «Из логова змиева»:
Из логова змиева Из города КиеваЯ взял не жену, а колдунью… Я думал – забавницу, Гадал – своенравницу,Веселую птицу-певунью. Покликаешь – морщится, Обнимешь – топорщится.А выйдет луна – затомится. И смотрит, и стонет, Как будто хоронитКого-то, – и хочет топиться. Твержу ей: «Крещеному, С тобой по-мудреномуВозиться теперь мне не в пору. Снеси-ка истому ты В днепровские омуты,На грешную лысую гору». Молчит – только ежится. И все ей неможется.Мне жалко ее, виноватую, Как птицу подбитую, Березу подрытую,По счастью, Богом заклятою.Анна Андреевна в год свадьбы создала одно из лучших своих стихотворений:
То ли я с тобой осталась,То ли ты ушел со мной,Но оно не состоялось,Разлученье, ангел мой!И не вздох печали томной,Не затейливый укор,Мне внушает ужас темныйТвой спокойный ясный взор!..После свадьбы Гумилев, как и обещал, дал жене личный вид на жительство, положил на ее имя две тысячи рублей в банк и подтвердил свое слово: она не должна чувствовать себя связанной узами брака и может распоряжаться своей судьбой как хочет.
В свадебное путешествие они решили отправиться в Париж. Но прежде – Царское Село!
Вот аллеи, где гуляли Дафнис и Хлоя, вот мужская гимназия, вот озеро и лебеди… – все приметы вызывали в памяти то Пушкина, то Жуковского, то Анненского!
Прекрасно Царское Село! И влажный воздух ранней весны, и смех амуров-купидонов, расшалившихся там, под облаками, и потиравших ручки: «Вот и славно, все уладилось! А все же кто-то из нас слишком много стрел пустил в эту милую девушку!»
Райвола. Дом с привидениями
То же солнце, что светило новобрачным и в Царском Селе, и в Киеве, и в усадьбе Слепнево, заливало летом 1911 года берег Финского залива, дачные места, Райволу, где обосновались в жару петербургские жители. Среди них и будущая Муза Гумилева – Лариса Рейснер, пока гимназистка. Здесь же по соседству, находилась и дача писателя Леонида Андреева.
В облаках резвились розовые амуры, ибо что может быть соблазнительнее для амурчиков, чем юная гимназистка, к тому же с мечтаниями в хорошенькой головке под густыми каштановыми волосами, читающая стихи и с восторгом глядящая на прославленного писателя?…
…Бледно-голубое небо казалось совсем близким, тяжелым и жарким, но, когда жаворонок взлетал ввысь, небо становилось бесконечным. Солнце, маленькое, белое, расплавилось и запуталось где-то в небесной кисее.
Было жарко, как где-нибудь на Кубани. Давно не помнили здесь такого лета. Большая компания дачников двигалась по реке на четырех лодках.
– Стой! – скомандовал человек на первой лодке, поднявшись во весь рост.
Был он высокий, крупный, с темной бородкой и откинутыми назад волосами. Белая рубашка, расстегнутая у ворота, свободно свисала с плеч. Он сильно оттолкнулся веслом, и лодка легко уткнулась в песчаный берег.
– Здесь состоится первое действие нашей комедии! – возвестил этот красивый мужчина и тихо добавил: – А быть может, драмы…
Он артистически поднял руки, как Иоанн Креститель на картине Иванова.
– Господа! Несите ваших прекрасных дам на берег – они достойны этого! Рыжик! – позвал он и легко подхватил старушку в серенькой широкой кофте – свою мать.
– Ой, Лёнушка! – счастливо охнула та. Но сын уже поставил ее на землю.
В своих высоких сапогах стоя по колено в воде, он протянул руки следующей женщине:
– Принимается раба Божия Анна…
Осторожно ступив на песок, Анна Ильинична, его жена, деловито отряхнула юбку.
– О, – снова зазвучал глуховатый баритон, – при виде столь юной и милой особы мне становится страшно.
Девушка лет шестнадцати, высокая и крепкая, протянула ему руку. Сквозь смуглый загар проступил яркий румянец.
– Боюсь, милая Лариса, что вы вознесетесь на небо, когда я подниму вас над водой. Вон ангелы смотрят на вас во все бинокли, и если бы не ваш загар, приняли бы они вас за свою. Вот вас-то мы и выберем сегодня хозяйкой пикника. У кого зеленые глаза и такие волосы, тому предписано судьбой повелевать. Это говорю я, Леонид Андреев!
Девушка, хоть и смутилась, но твердо оперлась о его плечи, спрыгнула на землю и церемонно произнесла:
– Благодарю вас, Леонид Николаевич.
(Это была вторая героиня нашей книги, и звали ее Лариса Рейснер. Пользоваться только воспоминаниями – это скучно, хотя необходимо, – да и может ли быть «запротоколирована» вся жизнь человека? Важно то, что кроме воспоминаний у меня были встречи с теми, кто ее знал, а также автобиографические записки Ларисы. И потому тут уместным оказался жанр повести, в котором можно полнее отобразить формирование характера и путь ее к «синей звезде».)