Маленькая ведьма смогла заинтересовать двух взрослых мужчин, ее искренность, эмоциональность... несмотря на то, как старались воспитывать ее родители, она другая. Анна — это сплошной комок протестов, борющийся за свою свободу, за свободу каждого и даже за свободу Северуса. Тогда она даже не представляла, в какие дебри влезает. Идиотское чувство справедливости, желание помочь всем, присущее всем гриффиндорцам... только всё это было в ней усилено в десятки раз, похоже, шляпа отправила ее на правильный факультет.

Ненависть к Сириусу возрастала, Северус всегда его не любил, еще в школе Блэк издевался над ним всяческими изощренными способами в компании своих дружков. Когда к Анне пришли способности эмпата, Северус хотел помочь, что-то сделать. Но на его уроках она была бледнее мумии, его эмоции приносили ей боль, он так и не решился приблизиться. Порой он ненавидел ее за то, что замечал очередные сходства с Лили. Позже всё вроде бы начало налаживаться, но у нее появились эти стихийные способности, и ему выпало учить ее самоконтролю. Северус тяжело вздохнул, и сломанное ребро вонзилось куда-то внутрь.

Тот поцелуй, он хотел вызвать ненависть и только, но всё же ожидал ее немедленной реакции, истерики, а она просто проигнорировала этот выпад, и ему почему-то стало так больно... Ненависть, преследуемая, неадекватная, которой не должно было вовсе быть, усилилась. Анна и обыграла всё иначе, она просто наколдовала растения со совами: «Это ваша ненависть вырастила эти цветы»… Северус не знал, как на это реагировать – то она пеклась о его душе, а тут полное игнорирование, наплевательское отношение. Как понять, что на самом деле творится у нее в душе? Что она за человек неизвестно никому, да и сама Анна не знает. Сердце ёкнуло от порыва следующих воспоминаний, когда она прибежала к нему в кабинет – в глазах было такое отчаяние, когда Анна узнала, что управляет силой воды и едва не убила Сириуса. Её истерика так сильно задела душу, что Северус выгнал ее, нуждающуюся в помощи, просто прогнал ее сквозь свою собственную боль. Кажется, тогда он разбил какой-то ценный ингридиент, не вовремя попавшийся под руку.

«Тот секс — орфографическая ошибка в повести о трагедии наших судеб – был основан на самообмане, я видел в ней другую, я думал о Лили. Я не имел права использовать ее, губить сознание юной девушки, чье сердце принадлежало другому. Омерзительный поступок. Сожаления? Нет, я хотел большего, завладеть не только ее телом, но и разумом, душой. В какой-то момент я понял, что все же в моих руках была Анна, но оплетенная моими эмоциями, она не смогла остановиться, и я не смог. Спустя время она узнала что я предатель, наверняка это окончательно подорвало ее… Но когда к ней пришло это неадекватное чувство любви? Как она смогла полюбить такого монстра как я? Неужели Стокгольмский синдром?».

— Северус, — послышался тихий шепот откуда-то издалека.

Но он не мог пошевелиться и даже подать голос, боль была уничтожающей. Она звала его, нужно было как-то откликнуться. Кое-как он дотянул руку до железных прутьев и негромко постучал запонкой.

— У меня есть план, я уверена, это сработает, — произнесла она в такой интонации, будто они вовсе не сидели в подземельях после пыток, а задумывали баловство в Хогвартсе.

«План! Ну конечно у нее есть план», — саркастично подумал он, но тут вспомнил о ее странном поведении в кабинете наверху.

— Прости за пытки… — ее шепот стал тише, словно посерел. — Но так было нужно…

Северус вытаращил глаза в потолок, она не постеснялась принести ему боль в угоду своим мыслям, это не похоже на нее…

*

Он жив, он откликается! Слава Мерлину, первая часть плана удалась – к нам приставили охранника, пусть и не того, которого нужно, но они ведь будут меняться. Сегодня за нами следила Беллатрисса, она заснула на шатком стуле, давая мне возможность перекинуться парой фраз со Снейпом. Этот рисковый план, что я задумала, возможно, его удастся реализовать. Однако он зависит лишь от одного человека…

====== План ======

Беллатрисса сидела рядом с камерой на небольшом деревянном табурете, напоминающем стул пыток в кабинете Снейпа, она ненавистно взирала в моё самодовольное лицо, искаженное злобной ухмылкой. Все эти Круциатусы были испытаны с одной целью, чтобы к нам с Северусом приставили охрану. Я знала её благоговение по отношению к Тёмному Лорду, быть может, это была какая-то странная любовь... Как вообще можно любить это чудовище? Ответ был очевиден — она сама была монстром, а значит, что для нее всё, что творил Волдеморт являлось пустяковой обыденностью. Эта женщина хотела стать ему ровней, но она не понимала одного-единственного – Лорд всех использует и никому не доверяет, и даже ей, хотя знает, что Беллатрисса его не предаст. Он не посвятил ее в тайну крестражей, и как она не старалась, всё равно не могла стать для него той, кем хотела. Я намеренно раздражала ее своим хорошим настроением, но она не реагировала. На самом деле в моей душе роились переживания, всё моё сознание было в камере поодаль, где молчаливо сидел Северус; быть может, он спал, слушал шорохи или был без сознания. Защита камеры не позволяла отправлять мысленные сообщения. Все, что мне оставалось, это ждать нужного охранника, но Беллатриссу сменил Люциус Малфой.

Для него было невыносимо сидеть в подземелье, наблюдая за мной, статус не позволял ему опускаться до такой низости, как охранять пленников, но Лорд был иного мнения, он доверил это задание самым верным приближенным, которые не осознавали важности порученного.

— Что, статус не позволяет вам быть простым охранником пленных Волдеморта? — от скуки начала язвить я.

Люциус не ответил, он лишь отвернул свой аристократичный нос в другую сторону.

— Правда глаза режет? Лорд не считает вас важной персоной в своем окружении? — издевалась я.