— Что ты трогал?

— Книги. Я тянулся к ним, но не смотрел на них.

— Эта вспышка — хороший знак, — улыбнулся Квенджи. — Охраняют ценные вещи. Данэлло, проверь, вспыхнет ли что-то еще.

Он скривился.

— Твоя очередь, думаю.

Я проверила книги рядом с местом, где упал Данэлло. Один корешок торчал среди других книг. Темная кожа, потертое название, слов разобрать не вышло. Тонкие голубые полоски пинвиума видели как украшение, пока их не трогали.

— Отойдите, — я провела пальцем по корешку.

Вжих.

Острая боль пронзила меня, сильнее обычной приглушенной вспышки. Я вытащила книгу с полки. В этот раз вспышки не было.

Обложка была кожаной, замки были на углах книги.

— Заперта.

— Забудьте ценность, — сказал Данэлло. — Внутри что-то важное.

— Посмотрим, что там, — я опустила книгу на пол и поманила Квенджи. — Не открывай ее, только отопри. Там может быть другая вспышка.

Квенджи сглотнул, но принялся за замок. Это заняло у него больше времени, чем обычно, но он смог взломать замок. Он отошел за угол.

— Твоя очередь.

— Думаю, он прав, — Данэлло вышел за ним. — Было больно до этого.

— Ага, — я подняла крышку. Никакой вспышки. Но страницы были полны зачарованных слов, заметок и рисунков, от этого чесались пальцы. И сердце колотилось. — Это какая-то книга колдуна, — крикнула я через плечо.

— Нужна? — сказал Квенджи.

— Думаю, да. Тут может быть способ спасти Тали.

— Как? — спросил Данэлло.

— Не знаю, но тут может быть что-то про крагстан.

— Ты можешь это прочесть?

— Нет, — надежда увяла, а потом расцвела. — Ондераан может.

Через три дня мы должны встретиться в парке Эналов.

— Ищите дальше, — сказала я. — Может, это не все.

— Я же говорил, — Квенджи потирал руки. — Воры прячут вещи.

Мы открыли все ящики, заглянули за каждую книгу, в каждую книгу, но ничего не нашли. Я прошла в следующую комнату, провела рукой по всему, но не ощутила ни дрожи, ни пинвиума.

— Теперь спальня, — сказал Данэлло и толкнул дверь. Комнату уже обыскали до нас. Ящики были пустыми, стулья валялись, ничего не осталось на столах. Даже постельное белье пропало.

Мой желудок сжался, когда я вошла. Не от пинвиума. Это была спальня Зертаника. Тут спал тот, кого я убила.

— Покончим с этим, — я быстро двигалась, проверяя места, где могло быть что-то скрыто. Я прошла в чулан, который был размером с мою комнату в доме Милли.

Мой желудок задрожал.

— Проверьте пол. Ноги покалывает.

Данэлло ощупал доски. В дереве была дыра в центре, он сунул туда палец. Часть пола поднялась.

— Еще одно скрытое место, — сказал он.

Две сумки и длинный ящик были в отделении на шесть дюймов в глубину и два фута в длину. Ящик был заперт.

Данэлло схватил сумку. Она звякнула. Он заглянул и вздохнул.

— Только камни, — сказал он.

— Будто это плохо, — Квенджи забрал у него сумку и высыпал кристаллы на ладонь. — Только посмотрите! Мы можем стать аристократами с этим.

Жаль, мы не нашли это, пока жили здесь. Одна сумка обеспечила бы нам любое убежище в Гевеге. Я вздохнула. Глупо было не обыскать дом раньше. Избегать комнаты из-за страха. Мы могли бы сбежать вовремя, и Тали бы не… изменилась.

— Ниа? — Данэлло потер мое плечо. — Ты в порядке?

— Да. Квенджи, отопри ящик и отойди на всякий случай.

Квенджи работал с замком, пока он не щелкнул, а потом встал с Данэлло в коридоре. Я потянулась к длинному ящику и подняла крышку.

Вжих.

Я скривилась, песок жалил кожу. Зертаник заколдовал все очень сильно, сильнее, чем делал папа. Зертаник был вором и предателем, но талантливым колдуном.

— Что внутри?

— Пинвиум с письменами. Длинные бруски в два дюйма шириной и четверть дюйма высотой. Похожи на линейки, — и колонна письмен по центру.

— Это оружие? — крикнул Данэлло.

— Не знаю. Нужно запустить их, чтобы выяснить, и вспышка может быть только одна, — я сняла коробку с полки, желудок подпрыгивал. Я глубоко вдохнула и открыла.

Вжих.

Та же боль. Если бы я была вором, я бы убежала, тронув это.

— Чисто, — сказала я и потянулась в ящик. Что-то размером с кирпич было завернуто в ткань. Я развернула его, парни подошли ко мне.

— Выглядит дорого, — сказал Квенджи.

Цилиндр пинвиума цвета океана был на моих руках, письмена были вырезаны на четырех вертикальных полосках серебристо-голубого металла.