Гарри быстро поворачивай голову и идет к дивану, указывая.

— Она была здесь…— Он указывает на диван с бутылкой ликера. Мои глаза наливаются слезами, но я глотаю их вниз. — И никто не пришел, блять, прекрати. Ни один из отцов. — Он плюет и крутит горлышко бутылки. Он прижимает бутылку к губам и наклоняет голову назад, чтобы проглотить остатки ликера.

— Достаточно! — Я кричу, ступая ближе к нему. Я полностью готов выдернуть эту бутылку прямо из его рук и разбить об кухонную плитку. Хоть что-то, но он не будет это пить. Я не знаю, сколько еще алкоголь сможет выдержать его тело, прежде чем он упадет в обморок.

Гарри делает другой глоток перед остановкой. Он использует тыльную сторону руки, чтобы вытереть остатки ликера со рта и подбородка. Он усмехается и смотрит на меня впервые, как мы вошли в этот дом.

—Почему? Ты хочешь немного?

— Нет — да, фактически, я делаю это, — я лгу.

—Слишком плохо, Тесси. Там не достаточно, чтобы разделить на двоих, — он произносит нечленораздельно, держа большую бутылку в руке. Я съеживаюсь, когда он называет меня, как мой отец. Это должно быть более, чем литр любого ликера, который он выпил. Интересно, как долго он прятался тут в течении тех худших одиннадцати дней всей моей жизни?

— Я держу пари, что ты любишь это.

Я отхожу назад и пытаюсь думать о плане действий. Прямо сейчас у меня нет никаких вариантов, и я становлюсь немного напуганной. Я знаю, что он физически никогда не причинял бы мне боль, но я не знаю, как он будет обращаться с собой — и я эмоционально не подготовлена к другому упреку от него. Я стала слишком привыкшей к Гарри, которым я могу хоть немного управлять, который был более милосердным: саркастичным и капризным, но не более. Свет в его налитых кровью глазах слишком знаком мне, и я вижу всю его злобу в опьяненных глазах.

— Почему я должен любить это? Я ненавижу видеть тебя таким. Я не хочу, чтобы ты страдал, Гарри.

Он улыбается и тихо хихикает перед тем, как поднимает бутылку и разливать спиртное на диванные подушки.

— Знаешь ли, ты, что ликер является одним из наиболее пожароопасных средств?
– говорит он мрачно.

Моя кровь становится холодной.

— Гарри, я…

— Этот ликер здесь сто доказательство. Это чертовски высокая. — Его голос был, как в тумане, медленным и страшным, пока он продолжал заливать диван.

— Гарри! — Я кричу намного громче. — Что ты собираешься делать потом? Спалить дом? Это ничего не поменяет!

Махнув пренебрежительно рукой в сторону меня, он иронизирует.

— Ты должна уйти. Сюда нельзя детям.

— Не разговаривай со мной так! — Чувствую свою смелость, но одновременно немного боюсь, я хватаюсь за бутылку и тяну на себя.

Ноздри Гарри раздуваются, и он пытается ослабить мою хватку.

—Отпусти его. Сейчас, — говорит он сквозь зубы.

— Нет.

— Тесса, не провоцируй меня.

—Что ты собираешься делать, Гарри? Драться со мной за бутылку алкоголя?

Его глаза широко открываются, даже рот открывается от удивления, когда он смотрит на наши руки, когда мы играем в перетягивание каната.

— Дайте мне бутылку, — я требую, усиливая хватку. Это тяжело, и Гарри не облегчает ситуацию, но у меня столько адреналина, что дает мне силы. Ругаясь себе под нос, он вырывает руку. Я не ожидала, что он сдастся в этом так легко, из-за того, что он отпускает бутылку, она выскальзывает из моих рук и падает на пол перед нами, проливая жидкость на состаренное дерево.

Я тянусь к нему, предлагая оставить ее там.

— Я не вижу ничего особенного здесь. — Он хватает бутылку, прежде чем я успеваю, и льет больше спиртного на диван, затем ходит по кругу комнаты, оставляя следы легковоспламеняющихся рома позади него. — Эта дыра будет снесена в любом случае. Я делаю новым владельцам большое одолжение.— Он смотрит на меня и пожимает плечами игриво. — Это, наверное, дешевле в любом случае.

Я медленно отворачиваться от Гарри и лезу в сумочку, чтобы найти телефон. На дисплее появляется мигающий символ, показывая, что мой телефон скоро выключится из-за низкого заряда батареи, но я набираю единственный номер, который мог бы помочь нам в этот момент. Держа телефон в руке, я перехожу обратно к Гарри.

— Полиция приедет к дому твоей мамы, если ты сделаешь это. Тебя арестуют, Гарри. — Я молюсь, что человек на линии может слышать меня.

— Плевать, — бормочет он, его челюсти сжимаются. Он смотрит вниз на диван, его пронзительные глаза смотрят в прошлое. — Я до сих пор слышу ее крик. Ее крики звучали, как раненый дикий звереныш. Ты знаешь, как это звучит для маленького мальчика?

Мое сердце болит за Гарри, от обоих рассказов — невинный маленький мальчик, который был вынужден наблюдать, как его мать били и изнасиловали, и злой, раненый мужчина, который чувствует, что его единственный выход — это сжечь весь дом, чтобы избавиться от воспоминаний.