Утром голова была тяжёлой, а Лера участливо заботливой.

– Я думаю, теперь тебе придётся болеть недельку-другую. И рыжее создание наверняка простудил, - сказала она укоризненно.

– Крис спал в гостиной, до него сквозняк плохо добрался, я думаю. А мне ничего не сделается.

– Слушай, Рен, а вы точно пили вместе? По твоему виду можно подумать, что ты потом ну очень долго догонялся.

Рен усмехнулся, но вышло совсем невесело. Он когда-то ненавидел людей, которых никогда не мучает похмелье. Разгребая бардак в комнате, он заметил, что ночные рисунки исчезли.

Письмо седьмое. "Можно тени любить, но живут ли тенями восемнадцати лет на земле?"

– Привет. Прости, что долго не звонила. Как ты?

– Всё в порядке, спасибо.

– Как у вас дела с ...?

– Мы расстались.

– А как поживает ...?

– О, мы не общались уже несколько месяцев.

– А... Как дела на работе?

– Я сейчас не работаю.

– А институт как закончил?

– Я его не закончил.

– Что-то случилось?

– Нет. Я научился рисовать, знаешь... А как ты?

– У меня тоже... Всё в порядке... Я... соскучилась.

– Почему ты так долго не звонила?..

– У меня не получалось...

– Я понимаю... Смерть довольно веская причина чтобы исчезнуть... И знаешь, мне жаль, что ты не убила меня...

Он заплакал... На столе стояла недопитая чуть бутылка абсента.

Улицы накрывала беспросветная январская оттепель. Серое небо и снег с дождём нравились Рену, он черпал в них вдохновение. Комнату наполняло звучание Металлики, Нирваны, Мегагерца и Ассеpt. Новогоднее затишье закончилось, и переводов было на удивление много, но Рен не отличался усердием и позволял части потенциальных заказов благополучно проходить мимо. Если бы он рассказал об этом Лере, она, наверное, его не одобрила бы. На столе в гостиной стояла золотистая стеклянная вазочка с наливными зелёными яблоками. Рен любовался ими, отпуская взглядом блекло светящийся ноут. Под столом нелепо выстроилась батарея пивных бутылок, которые ещё утром были полными.

Лёгкий аромат, разорвавший душу, наполнил комнату. Взгляд Рена неожиданно обрёл осмысленное, но бесконечно испуганное выражение.

– У тебя новые духи?

– Вчера купила. Нравится запах?

– Отдай их мне, - немного грубо сжал её руку. В глазах его читались ярость и отчаянье, подёрнутые обычной апатией.

Лера высвободилась почти брезгливо, принесла флакончик с духами, оставила на столе, вышла, хлопнув дверью.

Полированная поверхность дверцы шкафа показалась слишком гладкой, Рен, почти неосознанно, вырезал на ней несколько символов, отложил ножницы, медленно обошёл вокруг стола, приближаясь к флакончику, осторожно открутил пробку, позволив запаху растекаться по пространству. Открыл окно, собрал пивные бутылки, неумело позволив одной или двум покатиться по паркету. На лестничной площадке, полной запаха чьего-то куриного супа с капустой, зимнего дождя и отходов, закурил, прислушиваясь к звучанию разбивающихся далеко внизу бутылок. Пожилая соседка, по несчастливому стечению обстоятельств отправившаяся вынести мусор, с упрёком покачала головой, глядя на явно нетрезвого Рена, в потёртых и порванных джинсах и босиком, задумчиво наблюдавшего за тем, как опускается пепел на плитку подъездного пола. Он засмеялся, сначала тихо, потом громко и неудержимо, как смеялся когда-то над давно знакомыми анекдотами после раскуренного у физкультурного зала в институте на троих с однокурсниками косяка.

"Теперь комната будет всегда наполнена этим запахом".

Тонкие переливающиеся осколки завораживающе летают по комнате, не торопясь опускаться на пол, они сверкают, слишком резкий, немного смешанный со спиртом запах становится навязчивым, невыносимым.

Рен привычно перекинул ноги через балконные перила и не почувствовал остроты, так помогавшей всегда прогонять тоску. Пейзаж внизу был привычным и неизменным уже пять лет, Рен изучил мельчайшие детали, изгибы веток знакомых деревьев, форму лестницы в подвал с несколькими сбитыми ступеньками. Вечно гаснущий фонарь уже зажигался временами, и в его свете парили и кружились брызги зимнего дождя, похожие на осколки оставшегося в комнате флакона.

Она была в комнате. Он искал её взглядом, искал наощупь и не находил, хотя точно знал, что она там. Каждый раз отворачиваясь, он видел её где-то на краю зрения, как будто она специально пряталась за спиной, оборачивался резко, но она ускользала. Он опустился на диван и закрыл глаза. Почувствовал рядом её тепло.

"I'm your dream, make you real ; I'm your eyes when you must steal , I'm your pain when you can't feel , sad but true" .