Ангелла, по какой-то причине, стоя у почти черного, мрачного готического замка, вспомнила Асраила. Своего брата – Кладоискателя и вечного выдумщика, одержимого различными идеями и проектами. Он, как и она, с поправкой на ее литературно творчество, был среди всех Неприкасаемых, самым деятельным и беспокойным. Но в нем всегда была какая-то червоточинка, черта, которая отличала его от других. Он еще раньше разочаровался в Легионе и считал его игрушкой, потешным войском, которую старики, породили на свет одной забавы ради. “Бесплодные, с явной эриктильной дисфункцией, не могут родить чего-то стоящего, хищного и опасного”, – сказал он ей как-то и погрузился в свои размышления. Да, дорого бы она заплатила, чтобы узнать, о чем он думает и что опять замышляет, но, увы, в отличие от сознания простых людей, они не могли заглянуть в мысли своих родственников. Словно у них была защита, которую они так старательно сооружали вокруг себя, пытаясь отдалиться от подобных себе и думать исключительно о гадком и индивидуальном. Как мелкие собственники, а не сила, которая объединившись, могла творить великие дела. И это было очень печально, как понимала Ангелла, ведь для чего-то их создали в таком количестве. Не только ведь для этого, чтобы их портреты висели в зале, где они все-таки время от времени собирались, хитря, и обманывая друг друга.

Да и обычные люди, люди, венец создания, тоже не побуждали ее к чему-то возвышенному. Она даже перестала вторгаться в их мысли, многократно убедившись, что внутри почти каждого человека если не хаос, то черная и пугающая пустота. Которая подпитывается злобой, завистью или алчностью. Но она охотно прощала им это все, понимая, что они просто пытаются выжить – ведь ни один человек не может перестать сравнивать себя с другими, более успешными на их взгляд собратьями, или просто, более везучими. Как и сами Неприкасаемые, по очереди обзаводящиеся дорогой и элитной недвижимостью. А то и новыми островами, яхтами, частными самолетами и другой не нужной дребеденью и роскошью. Она давно махнула рукой на свою Семью, но люди все еще откровенно разочаровывали ее. “Да перестаньте вы сравнивать”, думала она про них. “Просто живите своей жизнью, радуйтесь каждому дню, каждому малому из своих достижений. Ведь у каждого, свой ответ перед судьбой и перед Создателем. Отхватив себе что-то лишнее, роскошное на ваш взгляд, вы очень просто повернете этот штурвал, и направите свой путь по совсем другому, более опасному и трагичному маршруту”, – думала Ангелла, смотря, как две девушки обсуждают свою подругу, которая приехала в ресторан на встречу с ними в новенькой машине. “Хоть бы дождались, пока она не скроется в комнате для дам”, думала она, смотря на этих кумушек иронично. “Ведь парень этой девушки требует от нее таких ответных интимных услуг, за подаренную машину, что вы бы умерли на ложе любви от таких необычных ласк”, – добавила она мысленно, присмотревшись к походке счастливой обладательнице нового Порше.

“Вы, в отличие от нас, можете без последствий для себя и ваших близких, выражать свою любовь, улыбаться, быть рядом, и просто касаться их, обнимать и гладить”, – думала она, глядя на людей, которые пытались, как члены ее Семьи, держаться подальше друг от друга. Да, Неприкасаемые неспроста назывались так, согласно их негласному Кодексу, они не имели права дотрагиваться до людей, ведь они были ходячим энергетическим оружием. Или лекарством, мощным медицинским препаратом, который мог, в зависимости от дозировки, покалечить или излечить. Продлить или укоротить жизнь. Да и своих родственников в их Семье не принято было трогать, даже близко подходить считалось признаком дурного тона. Они могли только своими прикосновениями поддерживать жизнь своих Хранителей, увеличивая ее продолжительность. И часть этой силы, этой энергии, Хранители передавали своим детям, начиная долгие династии, которые существовали параллельно с миром Неприкасаемых. Ее Мастер Вайда был редким долгожителем, его возраст перевалил за триста лет, и его пример, как и жизни других Хранителей, был лучшим показателем того, на что способны Неприкасаемые. Если хотели. Что касается ее собственного возраста, то она старалась просто не думать об этом, такой неприлично древней казалось она самой себе. Ровесница пирамид и Колизея, а о более ранних событиях, очевидцем которых она была, и страшно было подумать. Женщина с опытом и точка, характеризовала она себя кратко. И всегда она, всегда наедине со своей личностью и характером, со своими мыслями и воспоминаниями, не переживая никаких перерождений и реинкарнаций, лишь примерно раз в сто лет, получая новое тело, которое выращивал или конструировал в своей капсуле ее Хранитель.

И вот она в Праге, среди людей, которых она стремилась понять и принять такими, какие они были. Она ходила по площадям, прошлась по нескольким мостам, всегда держась в стороне и избегая влиться в толпу или очередь, чтобы кого-нибудь случайно не задеть. И всюду ее хрупкая фигурка, ее невысокий рост и красота словно заставляли людей быть чуточку лучше и добрее, хотя бы на уровне поведения. “Мне бы еще роста”, – думала Ангелла, когда на нее налетал кто-то, не заметив ее среди людей, но она мгновенно реагировала и уклонялась, или встречала не в меру ретивых таким тяжелым взглядом и мгновенно возводила вокруг себя защитное поле, которое не могли преодолеть откровенные хамы и чересчур агрессивные люди. “Неа, не сегодня”, – говорила Ангелла и провожала взглядом очередного настырного мужчину, который уходил от нее с разбитым носом. Но такое случалось редко.

Она гораздо чаще улыбалась, показывала свою утонченную женственность, и миниатюрность, стараясь не демонстрировать, и не раскрывать свою истинную силу и способности. “Буду вам поднимать настроение на расстоянии. А может, и отрезвлю. Хотя нет…”, – думала она, наблюдая за парочкой туристов, которые выйдя из кафе, спугнули своим перегаром и громкими криками тонкую девушку с телефоном в руках. Она не любила хамов, и еле удержалась, чтобы не столкнуть их в воду освежиться.

Старая Прага ей, в целом,казалась спокойной и безопасной. Такой игрушечной и даже кукольной, что она пробродила по ней до вечера, а потом и до самой ночи по ее улочкам, и забрела в итоге в район с множеством арок и темных переулков. Она уже собралась двинуться к дому Хранителя, когда уловила в воздухе еле заметную угрозу, которая должна была обрушиться на то самое место, где она стояла. Вернее, появиться возле нее, угрожая кому-то из людей, и не просто мелкими травмами, а скоропостижной и трагической кончиной. Она подошла ближе к проезжей части и увидела несколько людей, которые переходили улицу по зебре. И тут она поняла – этой угрозой был автомобиль, который несся на всех парах, вернее, на всех трехстах лошадиных силах своего двигателя, неминуемо направляясь в сторону одного из пешеходов, который заметался на дорожке и зачем-то бросился назад, под самые его колеса. Ангелла сообразила, что целый день не зря старалась попридержать свои силы, возможно, как раз для такого случая. Уже плохо владея собой, как алкоголик, видящий перед собой запотевший стакан водки с огурчиком на блюдце, и понимая, что не в силах просто оставаться наблюдателем, она с убеждением, что не умеет копить, а научилась лишь тратить, в очередной раз вмешалась, расставаясь со своей энергией в энный раз. Она, чертыхнувшись, напрягла свое тело, вернее низ живота, словно практикуя невиданную дыхательную гимнастику и резко вдохнув, все так же животом, напрягая свой брюшной пресс, и резко выдохнула. Она направила свою энергию, сублимировав ее в подобие удара, который пришелся прямо в лоб автомобиля. Он вдруг остановился, столкнувшись с невидимой стеной, и ведомый непонятной силой, нехотя, поменял свое направление и резко взял правее, обогнув парня, но все же несильно задев его по касательной. После этого он проехал еще какое-то расстояние и угодил в фонарный столб, превратившись из ретивого и опасного скакуна в объезженного и старого, уставшего от жизни мерина.

Ангелла, как один из Атлантов, стараясь удержать земную твердь на своих хрупких с виду плечах всего секунду, сразу без сил опустилась на одно колено и усиленно задышала, понимая, что ее внутренняя энергия почти на нуле и теперь просто старалась не упасть. Да, она вмешалась, понимая, что делать этого не имеет права. Ее вычислят, ее поступок неминуемо заметят другие Неприкасаемые, которые ревностно следили за ошибками и просчетами друг друга, и дружно, в отличие от работы Легиона, придумывая различные изощренные наказания и санкции. Они заметят это, по крайней мере, на примере усиленной работы капсулы ее Хранителя, по тому чрезмерному объему энергии, который потребуется ей для восстановления. А ведь все капсулы находятся под их контролем, черт их дери. Гадкие лицемеры. Ничего не делают сами, и требуют тоже от других. Она все еще чувствовала большую слабость во всем теле– это ее вмешательство потребовало от нее напряжения всех ее сил. Она слабо посмотрела по сторонам и к своему удивлению, встретилась глазами… Черт, это же Асраил, но что он тут делает??!!. Вдруг она заметила, как кто-то быстро, прямо как хищник, бросился в самую гущу событий, отделившись от стены, возле которой она и заметила своего брата. Пока Неприкасаемый удалялся в арку, отвернувшись от нее, уловив удивление и даже возмущение в ее глазах, этот человек стремительно и жестоко покарал безбашенного и пьяного, как ей показалось, водителя и его друга, опрокинув их на землю быстрыми и хорошо поставленными ударами, да еще и подкинув одного из них, как обычный куль с мукой, и так же стремительно покинул поле боя. Вернее, место предотвращенного ею дорожного инцидента. Или даже трагедии.

Она поднялась на ноги – этот обмен взглядами придал ей сил, и слегка пошатываясь, пошла к той арке, где исчез Асраил и тот хищник. Она пыталась понять, свидетелем чего она стала и не вызвал ли ее брат всю эту катавасию. Она дохромала до арки, но там уже никого не было, лишь в одной из коробок на дне стояли две непочатые бутылки пива. Она присела на ящик и как-то бездумно потянулась к бутылке, открыв ее, правда не с первого раза. Еще холодное и вкусное пиво слегка оживило ее, и она, словно захмелевшая и покинутая жена, которую бросил непутевый, но харизматичный муж, пользующийся популярностью у женщин, пыталась понять, почему это произошло. Она задумчиво что-то шептала, хмуро поглядывая на людей, которые застали ее в таком подозрительном месте, и принимали ее за бродяжку, любительницу выпить. “Ну и ладно, черт с вами”, – думала Ангелла, недовольно косясь на прохожих своими большими голубыми глазами. А люди проходили по арке и с улыбкой смотрели, как эта красивая, миниатюрная блондинка лет тридцати, в простом белом платье, с явным удовольствием смакует пиво.

– Что ты задумал, Асраил. И кто же с тобой, кто? Кого ты втянул в свои игры? – Как ей казалось, сопровождающий ее брата очень походила очень хорошо подготовленного и беспощадного бойца. Насколько она знала, Асраил крутился возле Легиона иногда, присматриваясь к легионерам для своих очередных авантюр. “Неужели он затянул кого-то из Легиона в свои махинации”, – думала она. Но, Легион, насколько ей было известно, не проводит никаких операций в Праге сейчас. Она думала и о том, что остатков энергии еще должно хватить до дома Хранителя, и возможно, на поиск следов этой парочки, которая уже растворилась в воздухе, оставив ее с кучей вопросов и двумя бутылками пива. Не допив бутылку, она положила ее обратно в коробку, приподнялась и довольно уверенно пошла по их, видимых только ей следам, негромко ругая Асраила, за очередную выходку, на которую он решился, подобно ей самой, без дозволения Неприкасаемых.