– С глаз уйди!
– оттолкнула с силой, а ему хоть бы хны.

– Нет, погоди ты… - за руку меня дернул, прошипел злобно.
– Если белым даешь, то почему мне отказываешь?

– Пусти… - громко потребовала я.

Он руки мои нехотя освободил, но с места не сдвинулся. Взглядом прожигает и выговаривает:

– Помни, Ариша, они уйдут, а ты останешься. И не надейся за мужицкое плечо спрятаться. Под венец тебя не возьмут…

А по глазам видно, уж он постарается, чтоб не взяли. Вот теперь в нем материнская порода проснулась - гниль торговая. Теперь я ни взглядам косым, ни шуткам гадким не удивлялась. В тот же день попросила Дерека - Белого лиса и за дядиным домиком приглядывать, чтобы Варос от пустых угроз к делу не перешел.

Он не перешел, перебежал - подкрепил сплетни о приживалке, мол не девочкой взял, и сама далась, чтоб сравнить с более зрелым мужчиной. Стыд и позор! Теперь к колодцу за водой я подходила одна, потому что остальные расходились. Кто-то себе под ноги воду лил, чтоб срамота не прицепилась, а некоторые меня осеняли божественным перекрестом от мракобесья. Я глотала обиду стойко и набирала воды, пусть плюются вслед, только от колодца не гонят.

Точно знаю, дядя с охоты вернется и все успокоятся. Он вдове пахаря предложение сделал, и краснощекая белошвейка наша согласилась. В Ночь Ледокола в селении справят сразу же несколько свадеб. Накроют столы, устроят танцы. Раньше я видела себя с венцом в окружении незамужних девиц, а теперь буду девицей подле брачующейся. И то хорошо. Когда Рата хозяйкой в дом войдет, сплетни сами по себе исчезнут.

Но зря я себя обнадеживала.

В тот же вечер Гаро чая попросил, я спустилась в кухню и застыла перед дверью столбом. Из-за щели голоса отчетливо слышались белошвейки нашей и Олы, моей доброй заступницы.

– … не хочу!

– Почему?
– спросила жена старосты тихо.
– Ты с Севуней в ладу. На Мората заглядываешься, да и он при тебе расцветает. Отчего нет?

– Не пойду я за охотника, покуда его племянница в доме живет.

– Рата,… что ж ты веришь!

– А что такого?

– Сплетни все это, - отрубила Ола и заговорила еле слышно.
– Сама подумай! Варос своего мог не получить, а теперь наговаривает.

– Сплетни, говоришь? А от Огейки своей ты его сразу отвадила.

– Мне язык его гнилой не по нраву. О доброй девушке такое чешет, уши сворачиваются, что ж он скажет о жене и детях.

Но Рата с обидой в голосе воспротивилась:

– Если б невинной была, прямо бы людям и сказала. К повитухе на проверку пошла бы. А так… позор! Полгода под одной крышей и все это время…

– Он ей дядя по крови!

– Да не о том я.
– пришикнула белошвейка.
– А о сыне Агафьи, что полгода к девчонке ходил. Знаю, Морат не глянул бы на девку, по годам мала и худосочна.

– И я о том, - Ола попыталась говорить примирительно.
– Так что ты ему ответила?

– Сказала прямо, что сор из дома выносить надо. Я в грязь не войду.

Они еще говорили и спорили между собой, а я стояла перед дверью и не могла ни уйти, ни войти. Оцепенела.

Лис из братства оборотней неожиданно оказался рядом. Прислушался, прищурился:

– Эй! Аришка… Хочешь, я с этой недалекой курицей с глазу на глаз поговорю?

Помотала головой. Мне заступничества оборотня не надобно, сама разберусь, как смогу. В противном случае, пройдет время, оборотни уйдут, а память о том, что волки меня защищали останется. За что защищали, деревенские долго думать не будут, еще раз грязью обольют.

– …, а еще с Агафьей и ее выродком сыном?
– сделал новое предложение Дерек.

– Хочу… - прошептала, подумав о принце.

– Хорошо, - согласился он.

– Хочу другого…

– Кого другого?
– переспросил недоверчиво.

– Чаю для Гаро сделай. И наверх принеси, - попросила невнятно и на крыльцо пошла.

Оборотень вновь преградил мне дорогу:

– Ты куда?

– Домой.

– Подожди меня, вместе пойдем.

В тот вечер Дерек меня к охотничьему домику в первый раз провел. Расспросил о моей жизни, о родителях и детстве, о дяде с Севуней, а сам лишь на некоторые мои вопросы ответил. От предложенного ужина Лис отказался, ушел спать на соседском сеновале - его очередь домик охотника сторожить.

Следующим утром к Огейке дочь торговки с девчатами пришла, на оборотней посмотреть и Гаро гостинчик передать. В первый раз я их от дверей воротила, во второй не доглядела. Вот и вышло, что день затишья и новая забота. Пока я братика кормила и по хозяйству разбиралась, поели мои подопечные баранины и запили ее сырой водой с патокой медовой. А дурехи малолетние мясо не дожарили и воду им не вскипятили. И хоть бы корень хрона дали, так нет, давай раненных ягодами мороженой ежевики кормить. На мое счастье и на мою беду хромой помощник гостинцам не препятствовал.