Шрифт:
– Глупости.
– Как сказать… Не знаю в курсе ли ты, но чего просишь, то и получаешь.
– Взглянув куда-то вдаль, друг продолжил размышлять вслух, - не сразу, конечно. Но к тому времени она как раз подрастет.
– Растолстеет!
– фыркнул глава стаи и все-таки выдрал письмо из рук Лиса.
–
Так-так-так почитаем...
Запах шедший от бумаги был Аришин, тонкий, медовый, нежный, но к нему примешивался и запах иной. Он был мужским тяжелым и терпким, не оборотень, но что-то в нем было запоминающееся звериное.
Письмо девчонки кто-то вскрывал или прикоснулся, дав бумагу, или стоя за ее спиной поглаживал нежную девичью руку?
Стафорд неожиданно дернул лошадь и заставил ее остановиться. Еще бы, этому способствовали первые строчки письма: «Дерек, неприятно сознаваться, но ты был прав. Новые истории долго ждать себя не заставили».
Пока Белый варвар читал, хмурясь и скрипя зубами, вереница саней медленно проползла мимо, оставив позади глубокие следы полозьев. И, пусть Лис продолжает ехидно улыбаться, глядя на него, барон все-таки спросил:
– Что значит, живу в доме Датога Суро? У ее тетки крыша протекает или у немощи другого рода течка?
– Ариша ухаживает за младшим сыном градоправителя, ее тетя здесь ни при чем.
– То есть там еще и старший выро... сынок, - процедил оборотень сквозь зубы.
– Быстро же она приживается.
– Ты не справедлив, - Дерек уже не улыбался, смотрел с осуждением.
– Суровый относится к ней, как отец к дочери. Он прекратил все поползновения со стороны местных ухажеров. А их, как ты понимаешь, не так уж и мало.
Они тронули лошадей, и быстро нагнали сани.
Да уж… - вспомнив кареглазую Аришку, Стафорд скривился, - теперь у нее неприятности другого рода.
Перечитав строчки еще раз, он пристально посмотрел на друга и прищурился. Если он знает о Суровом, значит это…
– То есть это не первое ее письмо?
– утверждая, спросил барон.
– Нет.
– Что было в первом?
– Рассказывала о тете и сплетницах-торговках…
Уже цепляются, понял глава белой стаи. Что ж за жизнь у девчонки, неприятности находит, не выходя из дома. Или это они за ней по пятам?
Дерек же продолжил припоминать, что было написано в ее первом письме:
– … о том, что куртку свою и сапоги спрятала в старый сундук и на деньги, щедро данные Суровым, купила новые вещи.
Варвар фыркнул. Умненькая немощь! Догадалась, что он потребует ответа о пуговицах и ременных пряжках, как только узнает, куда ее бес занес. Предупредила.
– …, а еще попросила дядьку своего навестить, рассказать, как он поживает. И передала пятнадцать серебряных монет Севуне.
– Продолжил рассказывать Лис.
– Почему ему? За что?
– А это он из голубятни мясника три дня подряд выпускал крылатых посланников с красной ленточкой на лапке. Он же Аришкину одежду в снегу вокруг деревни закапал, и раздал молоденьким красавицам ароматные масла от принца.
– Это он сам тебе рассказал? Или из него душу пришлось вытрясти?
Лис усмехнулся. Да уж, этот оборотень руки марать не любит, действует хитро, но обязательно чисто.
– Сам. Я спросил, за что он получил монеты.
– И он ответил… - Белый варвар сердито поджал губы.
– Что ж ты мельтешения сорванца раньше не приметил?
– Потому что он мельтешил по делу. Севуня в деревне на побегушках.
– Говоря это, светловолосый оборотень покосился на друга.
– Прыткий сорванец, головастый, как сестра.
– Вряд ли. Сестра у него безголовая…
Дерек его оборвал обвинительно:
– Ты сам в это веришь?
– Верю, - усмешка Стафорда была кривой.
– Она поселилась в доме, где радушно принимают бесеков.
– Горные гостят у Сурового?
– недоверчиво переспросил друг, приостанавливая свою лошадь.
Вот теперь он начал понимать, что к чему и во что встреча с племенными может вылиться для немощи. Насторожился.
– Ежегодно. Весной. Крепись дружище, быть старшим братом девчонке не так-то легко.
– Усмехнулся Стафорд и похлопал его по плечу.
Уж если взял под свое крыло, пусть теперь объясняет, чем чревато ее проживание в доме Датога Суро.
7
Бесеки - наемники с горных вершин. Особое племя людей, взращенное в черной жестокости ко всему инородному. Они всюду ищут свою выгоду, и данного слова не держат. Словно бы суть их заключена в их же кредо: «Прав тот, кто платит больше». В период войны с ними не пожелал связываться даже Гневный Табир IV - гроза степных, завоеватель крепостей. Дабы обезопасить тыл, проведя через перевалы племени свои войска, король по двойной ставке купил всех горных наемников, но в бою так и не использовал. Правда, и противника к ним не подпустил.