– Саэ, - я посмотрела на стоящую у двери бабушку и всхлипнула.

Слезы не хотели останавливаться.

– Госпожа Саэ, - рядом с бабушкой встал высокий мужчина в белом халате.

Бабушка меня крепко обняла, и я дернулась. Не знаю почему, но не смогла обнять ее в ответ.

– Я же говорила не заходить туда, почему ты туда зашла, - тараторила она.
– А если бы ты умерла?

"А если бы ты умерла, а если бы ты умерла" - ее слова прочно засели в голове. Что было бы, если я умерла? Ни-че-го. Жизнь не будет стоять на месте, она продолжается.

– Наоку, - мой голос был тихим.

– Она сбежала, - с ненавистью ответила бабушка, догадавшись, что я хотела спросить.

Бабушка отодвинулась, пропуская врача. Мужчина подошел ко мне, отчего я сжалась. Мне было страшно. Вдруг он пришел меня убить?

– Как ты себя чувствуешь?
– беспокойство в его глазах ввело в меня в ступор.

Нет, с такими глазами не идут убивать, если он, конечно, не профессиональный актер. Я промолчала. Не знала, что ответить. Признаваться, что плохо, не хотелось, а хорошо - язык не поворачивался.

Меня как-то странно осмотрели: просто поводили рукой с пламенем, послушали дыхание, посмотрели зрачки и ушли. На вопросы о пламени ответили только одним словом: "Потом". Какое потом, когда мне сейчас надо?! Но кто меня послушает?

От следующих дней мне хотелось лезть на стенку. Я бы уже согласилась на книгу по этикету, буковки и слова бы посчитала от скуки, а так, кроме белого потолка, неба за окном, тумбочки и противного писка прибора ничего не было. Я чувствовала себя хорошо, вот только бинты на руках почему-то не спешили снимать. У меня же не перелом, тогда в чем проблема?

А потом они их сняли. Наверное, в этот момент мне не хотелось ничего, кроме как снова их надеть. Жуткие линии сиреневого цвета совсем не украшали руки.

– Они сойдут?
– с надеждой спросила я, рассматривая шрамы.

Пожалуйста, скажите "Да"! Я готова потерпеть месяц, два, но не хочу прятать руки всю жизнь!

– Нет, - ответил он, и внутри что-то оборвалось.
– Мы не в силах их убрать. Простите.

Со шрамами действительно ничего не смогла сделать: мази от шрамов не помогали, пыталась скрыть тональным кремом - они просачивались сквозь него, и рука выглядела еще страшнее, чем без него, даже пудра не скрывала! Да, мне говорили, что это особые шрамы, их не выведешь, но надежда, как говорится, умирает последней. Она, может быть, не умерла, но ушла куда-то далеко точно. Я даже предложила пересадку кожи, но гарантия того, что она приживется, была мала, а вероятность появления шрамов достигала чуть ли не ста процентов.

Как мне потом объяснил мой лечащий врач Акихиро-сан, они даже не физические, а магические. И вообще я первый человек чуть ли не за всю историю, кто выжил после действия печати, называемой "Милующая". М-да, ну и название. Лучше бы "Издевающейся" назвали. Тебя не убивают сразу, а дают немного времени, чтобы прочитать информацию, ради которой решил рискнуть жизнью. Теперь мне придется всю жизнь скрывать свои руки.И вообще, я радоваться должна, что осталась жива, но в ответ на эту фразу выдавила лишь скупую улыбку.

Уже прошла неделя, а я все еще не могла отойти от моего "убийства". После этого будто что-то исчезло в груди, мир перестал быть интересным и простым. В любом движении, в любых словах я искала подвох, даже от дуновения ветра иногда вздрагивала. Постоянное напряжение выматывало, но я ничего не могла сделать. Даже перепады настроения не могла контролировать: то мне хотелось спрятать за пазуху нож и словно шпион наблюдать за всеми, то разрыдаться в подушку от усталости и страха.

Я всегда думала, что от страха можно избавиться, если посмотреть ему в лицо, но не получалось. Пыталась сама внушить себе, что я себя больше накручиваю - надолго не хватало. Я боялась не только того, что Наоку может вернуться, но боялась бабушки, Акихиро-сана, медсестр, хотя прекрасно понимала, что они мне ничего плохого не сделали.

Бабушка приходила каждый день, приносила мне вместе со служанкой еду, интересовалась здоровьем и молчала. Если я была похожа на запуганного котенка, то она осталась такой же гордой и строгой. Нет, бабушка не загружала меня книгами по этикету и не заставляла правильно ходить и кланяться, но... Наверное, хотелось бы увидеть другое отношение.

Ночью все чаще стала сниться моя семья. Моя первая семья, которую я давно не вспоминала. Мама, папа, веселые одноклассники и, самое главное, спокойные дни учебы, где тебя не пытаются убить.

– Что вы видите на этой картинке?
– пожилой мужчина в круглых очках и длинной бородой положил передо мной еще один листок с кляксой.

После того, как я сухо обращалась к бабушке на "Фумико-сан" и ни разу не поделилась с ней своими переживаниями; после того случая, когда медсестра тихо подошла и окликнула меня, я резко обернулась и врезала со всей своей "слабой" силой в живот (это я думала, что слабой, а девушку потом пришлось лечить), Фумико-сан решила вызвать психолога.

К психологам я скептически относилась, считая, что ничего интересного они не говорят, да и вообще, большинство из них просто берут много денег и ничем не помогают. Но враждебный вид продержался недолго - Исао-сан, так представился психолог, всего за пару минут заставил меня расслабиться и испытывать некое чувство доверенности. Но было еще кое-что, что я не могла объяснить. Что-то внутри тянулось к нему, хотело чего-то коснуться. Я старалась избавиться от наваждения, но безрезультатно.