Я собираю стеклянные бутылки по помойкам.
Сдаю целые бутылки в магазин.
Получаю за них деньги на хлеб и на уроки в школе.
- Горлышко с трещинкой! Замажу клеем.
В магазине не отличат от новой бутылки! - разглядывала ценную находку.
Бутылка отличная, но со сколом.
Надеюсь, что продавец не заметит дефект.
Опустила бутылку в клетчатую сумку.
Сумка старая, с потертостями и дырками.
Я наклонилась и получила пинок в зад.
Annotation
Еще
Эсаулова Марфа
Эсаулова Марфа
Ад
Я собираю стеклянные бутылки по помойкам.
Сдаю целые бутылки в магазин.
Получаю за них деньги на хлеб и на уроки в школе.
– Горлышко с трещинкой! Замажу клеем.
В магазине не отличат от новой бутылки!
– разглядывала ценную находку.
Бутылка отличная, но со сколом.
Надеюсь, что продавец не заметит дефект.
Опустила бутылку в клетчатую сумку.
Сумка старая, с потертостями и дырками.
Я наклонилась и получила пинок в зад.
Пролетела два метра и упала в жидкую грязь.
Барахталась в луже, словно утка.
– Не шутите со мной, хулиганы!
В ярости я страшнее, чем пантера!
– вру, конечно.
Выплюнула изо рта глину и камни.
Встала на четвереньки, по-собачьи.
Второй пинок оказался сильнее первого.
Я на миг потеряла сознание от боли.
Очнулась быстро и поняла серьёзность положения.
Уличные бандиты увидели худенькую беззащитную девочку около мусорных баков.
В пятнадцать лет я вешу сорок два килограмма.
Рост сто семьдесят семь - длина жирафа.
Одноклассники говорят, что я похожа на палку.
Если бы меня кормили нормально, то я бы растолстела.
Откатилась в сторону, сделала попытку убежать.
Бандиты не успокоятся, пока не убьют жертву.
Или искалечат до потери образа.
Ни смерть, ни инвалидность меня не устраивали.
Не успела убежать, ножки подкосились.
Меня подняли рывком за волосы.
Два мужчины в костюмах и белых рубашках с галстуками.
Джентльмены, а не бандиты с распухшими рожами.
Зачем они меня бьют посреди улицы?
Неужели, до благородных господ дошла мода избивать девочек?
– Школьница! Держи удар!
– дяденька со свободными руками кулаком ударил меня выше пупка.
Второй продолжал держать за волосы.
От сильнейшего толчка меня качнуло.
Я болталась подобно колокольчику.
Избивали медленно, профессионально.
Бросили на веселые камни и добивали ногами.
Я превратилась в тряпичную куклу под колесами автобуса.
– Убили?
– один из садистов спросил другого.
Я не двигалась, старалась не дышать.
Надеялась, что они уйдут праздновать победу над девочкой.
Голубые глаза закрыты, но остались малюсенькие щелочки.
Сквозь них я наблюдала за маньяками.
Напрасно думала, что они отстанут от тряпичной куклы.
Садист поднял ногу над моей головой.
Хотел превратить круглый череп в блин.
Я резко откатилась, словно мячик.
Забыла на время о страшной боли.
Выхватила из ботинка короткий железный заточенный прут.
Вонзила грозное оружие под коленку маньяка.
Выдернула заточку и встала в боевую позу.
Наклонилась, рычала, размахивала железкой.
Понимала, что бандиты в костюмах не простят нападение.
Добьют мадемуазель, как раненую козу.
Но хулиганы не думали о мести.
Один бандит душераздирающе вопил, как козел.
Зажимал руками кровоточащую рану на ноге.
Второй с одобрением смотрел на меня и хлопал в ладоши:
– Браво, школьница! Пять баллов тебе за самооборону.
Отличница по предмету обеспечение жизнедеятельности!
Я удивилась, потому что раненый тоже хохотал.
Смеялся сквозь слезы дикой боли.
Они - сумасшедшие, сбежали из больницы для дураков.
– Мы предлагаем тебе учёбу в школе-интернате!
– в ногу раненый присел на траву.
Мычал от нестерпимой зверской боли.
– Ты перерезала мне важные органы.
Умница! Настоящий боец!
Мы думали, что умерла от ударов!
– потерял сознание.
– Он говорил о школе-интернате!
– я обратилась ко второму садисту с лицом медведя.
Кожа гладко выбрита, словно овца в Австралии.
Но под стеклом зеркала кожи вижу шерсть.
– Вы шутите, господа?
– Трёхразовое питание! Каша, бананы, яйца, хлеб, капуста, молоко, рыба, мясо!
– маньяк продолжил пытку, но не кулаками, а обещаниями.