Annotation
Эсаулова Марфа
Эсаулова Марфа
Чёртова одежда
Чёртова одежда
– Странные вы какие-то, словно вернулись с ночной прогулки по кладбищу.
Вас закопали, а потом откопали.
Ожившие мертвецы выглядят бодрее вас!
– тоненькая, почти прозрачная девочка бросила вызов нашему классу.
Перчатку в лица швырнула.
В археологические доисторические времена на дуэль вызывали перчаткой; никому не понравится, если по лицу перчаткой - ХРЯСЬ! ТРЕССССЬ!
И нам не понравилось, особенно - мне, потому что я - необыкновенная девочка!
Мальчики обязаны угождать мне - принесут то, отнесут это, а девочки - заглядывать мне в глаза и подластиваться.
Впрочем, подобного поклонения желают все девочки и мальчики, и... не всегда получают.
ХМ... никто не получает, потому что холопчики не думают, что они - рабы, а верят в то, что другие - рабы.
Наша классная - Ирина Сергеевна литературичка и русскоязычка - классная не только по должности, но и по жизни.
Мы с ней ладим, хотя девятиклассники - народ своевольный, выпускной класс.
Несколько минут назад классная ввела в аудиторию девочку-припевочку и объявила буднично (хорошо, что не под фанфары):
– Знакомьтесь! Ваша новая одноклассница - Катя Черткова.
Катя перешла к нам из школы из Санкт-Петербурга. Её семья переехала в Москву.
Не обижайте её!
– последние слова Ирина Сергеевна произнесла напрасно, всё равно, что потрясти пред борзой собакой жирным зайцем.
Новеньких всегда обижают, это называется проверкой на вшивость.
Может быть, не все ребята обратили бы внимание на чрезмерно белое лицо, на голубенькие прозрачные глаза и на белые редкие волосы новенькой, но слова классной приклеили к девочке взгляды.
Кажется, что ткнёшь новенькую пальцем - она отлетит к стене и сползет туманом.
Наверно, палец пройдет насквозь, потому что девушка похожа на похудевшее облако.
Я слежу за диетой и при моём росте сто семьдесят пять вес пятьдесят килограммов - норма: худенькая, но не до падения при любом ветре.
"Унесённые ветром" написали о Кате Чертковой, девочке из трущоб.
В катакомбах Петербурга или трущобах нет хлеба, поэтому голодные жители блокадного города питаются соломой и мышами.
Не разжиреешь на подножном пищащем корму, особенно, если за обедом и ужином нужно бегать, долго ловить его.
За окном две тысячи шестнадцатый год, но нам столько втискивали в голову рассказов о голоде в Ленинграде, что я представляю блокадный Ленинград, словно он застыл во времени.
Не мучайте девочек подробными картинами истории, и мы сами разберемся, где какой город, и, кто в нём живет.
Уроки литературы не добавляют оптимизма и ярких красок Санкт-Петербургу.
Почему-то положено, чтобы мы изучали Петербург по Гоголю и Достоевскому.
Гоголь мрачно населял Питер бродячими носами, униженными умирающими чиновниками, обречёнными конюхами.
Достоевский... Достоевский морил голодом своих героев, унижал их помоями, сводил с ума, бросал на панель, - вообщем, издевался по полной программе. И это называется - "Описать город и его жителей".
Гоголь прекрасно разрисовал Сорочинскую ярмарку, показал Миргород - нежные города, солнечные, теплые, с обилием еды и счастливыми жителями.
Почему же он Санкт-Петербург окрасил в серый мышиный цвет?
Если мы слышим "Рио", то представляем музыку, белые пляжи, пальмы, карнавал - веселье бьёт из ушей фонтанами.
Может быть, в Рио-де-Жанейро - вечная мерзлота, голд, холод, нищета.
Но мы об этом не знаем, потому что город разрекламирован для вечного праздника.
Но при упоминании Петербурга, в голове рисуются бледные изможденные библиотекари, которые пробивают стену дождя и тумана, кутаются в плащи и бредут сгорбленные к крейсеру "Аврора", а затем - в трущобы.
Катя Черткова полностью соответствовала моему представлению о блокадном Ленинграде времен Достоевского.
Глаза девочки распахнуты, губы тонкие, почти белые; я не с Луны упала на качели - понимаю, что белый цвет губам придает дорогая помада.
Но кожа - кожа не под известкой.
Японские артистки покрывают себя толстым слоем штукатурки, чтобы под белым не была заметна смуглая кожа.
Катю, наоборот, сколько не выкрашивай в желтый или коричневый цвет, все равно краска слезет и покажет белые острова никогда не загорающей кожи.