«Интересно, можно ли считать, что мне было оказано особое доверие?» — подумала Иванна и захихикала, сделав зарубку как-нибудь ввернуть этот вопрос, в случае, если Снейп опять начнёт подкалывать её в отношении Каркарова. Вспомнив о последнем, Иванна сосредоточенно сдвинула брови и велела себе не забыть написать ему о казусе с зеркалом, чтобы случайно переживать не начал из-за того, что она не отзывается.

Любовница… Вспомнив слова Снейпа она невольно рассмеялась. Если бы всё действительно было настолько просто… Впрочем, нет, лучше как есть. А то было бы совсем скучно.

Бывали моменты, когда она готова была продать душу, лишь бы избавиться от своих ментальных талантов, но по прошествии времени всё же признала, что при правильном обращении это больше дар, нежели проклятие. И этот постулат с регулярной периодичностью оправдывал себя — главное, действительно не забывать о контроле.

========== Глава 45 — Интерлюдия ==========

Конец 1983 г. — 1984 г.,

Дурмштранг, воспоминания Иванны.

Помимо ночных посиделок и исследовательской работы в новом учебном году у Иванны нашлось свежее оригинальное развлечение. Профессор Сальватьерра в середине января вдруг заявил, что лекции читать он больше не желает, мотивируя тем, что в лекционном зале ему стоять холодно, и вообще, чем один раз рассказать, ему проще сто раз показать. Каркаров, не доверяя ни одному из четырёх подведомственных Сальватьерре доцентов, решил взять дело в свои руки. Позже, уже занимаясь подготовкой первой лекции, он признался Иванне, что выступление в лекционном зале наверняка будет стоить ему нервов — непереносимость помещений типа амфитеатра с определённых времён шла у него рука об руку с непереносимостью браслетов. Иванна великодушно сказала, что может поприсутствовать на его лекции, если ему кажется, что это поможет. Каркаров её предложение принял с энтузиазмом, так что в один прекрасный день — точнее, раннее утро — ей пришлось заставить себя проснуться, забросить дела в мастерской и идти вместе со студентами выпускного курса в лекционный зал. Место на самом верхнем ряду пришлось отвоёвывать у сонных лоботрясов, которые, очевидно, на утренние лекции ходили исключительно с целью досмотреть последние сны. Она разложила перед собой заметки и блокнот, собираясь по обыкновению попытаться упорядочить свои хаотичные записи, но воплотить эти планы в жизнь ей не удалось.

Каркаров всегда был блестящим лектором, способным c лёгкостью держать любую аудиторию, но во времена своего ученичества Иванна не особенно любила его лекции. Никакая ораторская харизма и захватывающая подача материала не могла скрыть от неё едва заметный идеологический и политический оттенок этих лекций. Ни Янко, ни Аде, например, это совсем не мешало в усвоении материала.

У Иванны же был несколько иной взгляд на всё это. Как-то раз, отец при ней весьма экспрессивно высказался в адрес одного древнего французского рода, ратующего за чистоту крови, поименовав его представителей мужеложцами и кровосмесителями. Объяснить ребёнку значение своих слов он затруднился, спихнув эту головную боль на Елизавету. Та мужественно призвав на помощь науку, популярно растолковала ей оба явления. Первое было объяснено на примере двух котов дочери елизаветиной подруги-магглы. Коты были кастрированные, но это не мешало им периодически изъявлять друг к другу страсть ко взаимному удовольствию, что довольно часто приводило наблюдателей в сильное замешательство. Мужеложцы, говорила мать, хоть штука и противоестественная, но не очень вредная для рода человеческого — от их любви генофонд не портится, потому, в целом, пусть живут. Неизвестно, насколько, в данном случае, стерилизация повлияла на их половое поведение, причины явления сложны и не до конца изучены. На примере египетских фараонов Елизавета подробно расписала, чем чреваты близкородственные браки. Иванна была очень удивлена, так как на слух ей показалось, что кровосмесители — это как раз те волшебники, кто не сильно заботятся о чистоте крови, и заводят семьи с магглами. Таким образом, вооружённая знаниями, она всегда кривилась, когда после лекций её сокурсники с горящими глазами обсуждали какую-нибудь идею из области чистоты крови, прозвучавшую глубоко между строк. При этом она не могла не восхищаться, как же ловко удаётся Каркарову вложить в их головы ту или иную мысль так, что казалось, будто они сами до неё дошли.

Сейчас, спустя несколько лет, Иванна слушала уже слышанную ранее лекцию по родовым проклятиям, внимая с открытым ртом. Ни малейшего намёка на идеологию — чистая информация, аккуратно и логично систематизированная, разбавленная реальными примерами. Окинув аудиторию взглядом, Иванна обнаружила, что внимание всех студентов находится во власти Каркарова. Даже её нерадивые соседи слушали, затаив дыхание. Факт того, что в рейтингах популярности у женского населения Дурмштранга директор с лёгкостью обходил молодых доцентов и уверенно делил первое место с очевидным красавчиком Сальватьеррой переставал вызывать недоумение после первых пяти минут лекции.

Она поймала себя на том, что машинально начала записывать и горько усмехнулась. Да, если бы он раньше не связался с этой дурацкой «сектой»… Зачем ему это понадобилось? Талантливый преподаватель, он без труда увлекал слушателей, но сам увлёкся чёрт-те чем и увлёк за собою многих… Ради чего? Она никогда не пыталась выяснить у него причины, побудившие его примкнуть к рядам сторонников Тёмного Лорда, но сейчас, сопоставляя прошлое и настоящее, она испытывала ярость по отношению к собственному бессилию. Что делать, если нельзя изменить прошлого? Смириться, принять к сведению и не допустить повторения в будущем? Да. Но что делать с болью, рвущей сердце?

Атмосфера напряжённого внимания душила. Иванна опустила голову на подставку для письма и пыталась держать ровный ритм дыхания. Когда лекция закончилась, и студенты стали расходиться, она заставила себя собраться с силами и выпрямилась. Когда за последним студентом закрылась дверь, она встала и медленно побрела вниз к кафедре, рядом с которой стоял Каркаров, не спуская с Иванны встревоженного взгляда.

— Зачем всё так? — только и смогла выдавить Иванна, чувствуя, что из глаз заструились слёзы.

Каким образом Каркаров понял, что именно она имела ввиду - осталось загадкой; может, она что-то невольно транслировала, а может просто логически понял. Он было шагнул к ней, но она прянула назад, отвернулась и, не говоря не слова, выбежала из зала. Звук захлопнувшейся за нею двери слегка привёл Иванну в чувство. Замедлив шаг, она потрясла головой, словно стряхивая остатки дурного сна.

«Так, что это за тупая истерика была?»

Добежав до женского туалета, она умылась холодной водою, окончательно приходя в себя. Подняв голову и встретившись взглядом со своим отражением, Иванна вслух охарактеризовала себя рядом чрезвычайно нелестных эпитетов, из которых «слабоумная истеричка» был самым мягким. Утерев лицо подолом мантии, она побежала обратно в лекционный зал, исправлять последствия своего столь своевременного припадка. Собственная безалаберность сыграла с ней злую шутку. Она так легкомысленно забыла, что в большом скоплении народа нужно закрываться!

Каркаров стоял, облокотившись на кафедру, и пустым взглядом глядел куда-то в пространство. Иванна пребольно стукнула себя кулаком по лбу, подбежала и, неуклюже втиснувшись между ним и кафедрой, обняла его, прижимаясь лбом к его шее.

— Игорь, прости, я идиотка, — стараясь снова не заплакать, выдохнула она. — Мне нужно следить за языком.

— Ива, перестань. Всё нормально… — отозвался Каркаров; чуть помедлив, он обнял её в ответ.

— Не перестану, пока меня не простишь, — мотнула головой она. — Не следовало терять бдительность и позволять себе впитывать столько чужих эмоций. У меня чуть голова не лопнула. С моей стороны было свинством кидаться упрёками, это вообще никакого отношения не имеет… И не спорь…