— Да, но у тебя же есть мать и сестра, — перебила Иванна, стараясь не поддаваться эмоциям.

— …ага, ещё зять и племянники. Но толку? Я сильно сомневаюсь, что они когда-нибудь возобновят общение со мной… Но, к чему все эти бессмысленные разговоры? У тебя блестящее будущее, а я, желая привязать тебя к себе, поступаю, как последний эгоист. Тебе ни к чему муж с тёмным прошлым и сомнительными знакомыми.

— Очень мило с твоей стороны решить всё за меня! — гневно фыркнула Иванна, подавив желание хорошенько его стукнуть. — Действительно, начерта мне муж, который даже предложение чётко сформулировать не может, не говоря о том, чтобы его озвучить без дурацких оговорок. Для начала мог хотя бы спросить, — тихо буркнула она, демонстративно отворачиваясь. — Я всегда уважала тебя как человека, несмотря на все заморочки, решительного, а ты ведёшь себя как дитя малое.

Каркаров с готовностью предпринял попытку пасть пред нею на колени, но Иванна решительно остановила его, схватив за воротник рубашки, и раздражённо велела перестать паясничать. Она спрыгнула на пол и покинула беседку, бросив через плечо предложение как-нибудь в другой раз завершить этот дурацкий разговор, ибо сейчас у неё нет настроения на все эти хиханьки-хаханьки. Она мысленно прикидывала, у кого из замужних подруг спросить — как им делали предложение? Может, всё произошедшее на самом деле — абсолютно нормальная процедура, и обвинять потенциального жениха в нерешительности — просто преступление.

«Да ну, всё равно — сколько можно дурью маяться, подумаешь, какая сложность — замуж позвать, — мысленно ворчала она. — Тоже мне, героический поступок…»

Затем она подумала, что её собственную реакцию тоже вряд ли можно было назвать зрелой, и приуныла ещё больше. Размышления Иванны прервал Каркаров, который перегородил ей путь, нагнав её на садовой тропинке. Попросив у неё снисхождения (ибо для него это первый опыт — по-настоящему сделать предложение), он спросил, есть ли у него хоть малейший шанс, что она, Иванна, составит его счастье.

Та, продолжая сокрушаться несовершенством окружающего мира, поблагодарила за оказанное доверие, пообещала на досуге рассмотреть предложение и, обойдя Каркарова, уныло побрела к дому, с опозданием подумав — а не сглупила ли она и в этот раз?

***

Иванна взяла верхнюю папку и пролистала её. Войцех Гжимек, Познань… выпуск девяносто четвёртого года… красный диплом, награды… похвалы… приз за лучшее эссе… кубок за первое место в гонках на мётлах… Скукота. Ладно, тут всё в порядке, можно отправлять в архив. Иванна переложила досье Гжимека в соответствующую коробку и зевнула. Часы в бронзовом письменном приборе показывали начало одиннадцатого, а работа, фактически, была в начальной стадии. Конечно, за один день разобрать более двух сотен папок она не планировала, однако хотелось завершить всё быстрее, чтобы заняться чем-нибудь более интересным. Иванна испытала острую тоску по Смитам — да та же Василиса, как она успела убедиться, была бы огромным подспорьем. Однако если вызвать последнюю в Дурмштранг до начала учебного года не позволяла совесть, то Смитов пригласить в гости вполне можно было. Заставлять их работать Иванна вовсе не собиралась, однако их общество наверняка развлекло бы её, да и девицам было бы интересно побывать здесь… Не откладывая дело в долгий ящик, она сбегала к себе за двусторонним зеркалом. Хоуп моментально отозвалась и на предложение Иванны отреагировала восторженно, с радостью пообещав, что они с Тори готовы прибыть в гости в любой момент. Иванна пообещала в самое ближайшее время прислать им портключ.

Вопрос был решён, но до появления Смитов стоило придумать иной способ борьбы со скукой или найти добровольно-принудительных помощников. Поразмыслив немного, Иванна припомнила, что не далее как вчера госпожа Май случайно поймала её за бесцельным шатанием по оранжерее и, как всегда, в подробностях доложила, кто из преподавательского состава уже прибыл с каникул. Изо всех возможных кандидатур подходящей была только одна, потому Иванна через камин послала стандартное предписание (с пометкой «не срочно») доценту Королёвой явиться в кабинет директора, а сама пока углубилась в следующую папку (Гиреева Айгуль Рауфовна, Казань). Буквально через пять минут раздался короткий стук в дверь, Иванна, убедившись, что досье можно сдавать в архив, бросила папку в коробку и не глядя метнула невербальную Аллохомору в дверь, после чего потянулась за следующей папкой.

— Вызывали, про… — вопросительно начала Ярослава, входя в кабинет. — Ива-а-а, это ты, что ли, развлекаешься? — со смесью облегчения и укоризны в голосе протянула она, обнаружив Иванну.

— Мамочки, ты чего так неслась? — удивилась та, поднимая глаза; неровное дыхание и слегка раскрасневшиеся щёки доцента Королёвой подсказывали, что она только что совершила марш-бросок. — Я же специально уточнила, что мне не горит!

— Ты не уточнила, что не горит именно тебе! — разразилась возмущённой речью Ярослава. — Я уже начала припоминать все свои прегрешения вплоть до детсадовского возраста! Меня директор ни разу в жизни персонально не вызывал! Ни единого нарекания до сих пор!

— Ай, прости, я забыла, что у вас это означает быть битым, — захихикала Иванна. — Правда, я не специально, не хотела тебя напугать! Ладно тебе, чего тут нервничать-то?

— Смешно ей, — скорбно проворчала Ярослава, подхватила с верха одной из стопок папку (Гронинген Виллем, Гронинген), ласково постучала ею Иванну по голове, после чего положила на место. — Легко ей говорить — не нервничай! Если бы тут мой портрет стоял, я б тоже не нервничала, — она махнула рукой в сторону рамочки с фотографией на столе. — Вот сейчас как пойду стресс абсентом заливать, будешь знать!

— Ну, раз у тебя есть время заливать стресс, значит, ты сможешь мне помочь, — сделала резонный вывод Иванна и ввела Ярославу в курс дела. — Я, правда, не очень понимаю, зачем эту макулатуру перепроверять, но, должно быть, у Игоря приступ паранойи. Тут просто не может затесаться что-то кроме досье уже выпустившегося народа, — выразила она недоумение.

— Сказано «надо проверить» - значит, надо… - пожала плечами Ярослава, придвинула один из гостевых стульев ближе к столу и присела.
– Но, по-моему, то, что ты сейчас хочешь провернуть, называется «спихотехника»!