Внезапно они остановились. Перед ними стоял небольшой каменный идол, измазанный черной краской. Грубо высеченное лицо обрамляло некое подобие высокого воротника.

– И черная кожа есть, и борода, - усмехнулся Демид.
– Да мы избранные.

Кристоф безразлично кивнул. Похоже, что кажирцев и фасилийцев от съедения спасла именно внешность. Но что будет дальше?

Ответ не заставил себя долго ждать. Старик с черепом гориллы подошел к висящему на плечах товарищей Бадухмаду и поморщился, посмотрев на его волдыри и язвы.

– Каваги рага, - буркнул жрец и махнул рукой в сторону второго чернокожего матроса.
– Рага сузу парги парони на кут.

Дикари схватили извивающегося кажирца и подтащили к идолу. Старик сдернул со своей морщинистой шеи нож из полированного обсидиана и точным движением вскрыл грудную клетку пленника, который все еще был жив и истошно вопил, наблюдая, как его внутренности подрагивали, выползая из распоротого тела. Он даже успел почувствовать рассекаемую жрецом кожу вдоль рук и ног, прежде чем затих и обмяк, закатив глаза. А поклонник обезьян, сделав все необходимые надрезы, принялся сдирать с матроса его черную кожу.

– Профессионал, - судорожно сглотнул Демид и нервно выдавил из себя подобие ухмылки.
– Приятно наблюдать за работой людей, знающих свое дело.

"Боится, - понял Кристоф, взглянув на друга.
– Значит, хочет жить".

На теле мертвого кажирца осталось только лицо. Остальную кожу, снятую на удивление быстро, жрец заботливо накинул на плечи идола. Почтительно отступив на несколько шагов, старик начал выкрикивать фразы на своем лающем языке и приплясывать, оскорбляя безумными телодвижениями само понятие танца. Остальные дикари принялись подвывать, а потом схватили Бадухмада, оттолкнув Кристофа и Демида, и поволокли его к каменному истукану.

Фасилийцы прекрасно осознавали свое бессилие, поэтому просто безучастно наблюдали за кровавым ритуалом. Они очень устали, на какие-либо чувства не осталось сил. В конце концов, это всего лишь еще одно несчастье в одной сплошной череде ужасных событий, внезапно увлекших команду "Отважной куртизанки" в пучину смертельного невезения. Можно только надеяться, что оно будет последним.

– А что, если они нас просто побреют и отпустят, - глупо хихикнув, предположил Демид.
– Судя по идолу и тому, что они делают с нашими черномазыми, от нас дикарям нужны лишь бороды для их божка. Срежут ее и все.

– Срежут, - согласился Кристоф.
– Вместе с головой.

– А если...

Голос помощника капитана потонул в воинственных криках и улюлюканье, доносившихся со всех сторон. Людоеды отпустили Бадухмада и бросились врассыпную, но вылетающие из джунглей дротики настигали беглецов. Жрец угрожающе завопил и затрясся от гнева, потрясая сорванным с головы черепом гориллы. Метко брошенное копье пронзило его сморщенную шею, и старик захлебнулся своими проклятьями, хлынувшими из его рта вперемешку с жидкой темной кровью.

Вскоре все стихло. Вокруг идола лежали утыканные дротиками дикари. Одни уже были мертвы, другие слабо барахтались в грязи и зажимали раны, пытаясь удержать липкими пальцами стремительно вытекающую жизнь. Стоящие на коленях Кристоф и Демид не верили своим глазам.

– Ла-а-дно, - протянул помощник капитана, растерянно озираясь по сторонам.
– И что дальше?

Из леса вышли люди с кожей бронзового цвета, но они сильно отличались от убитых ими дикарей. В них было намного больше человеческого, чем в грязных людоедах. Одежды на них был минимум, но никаких украшений из скальпов и костей мелких животных они не носили. Даже их длинные волосы казались чистыми и ухоженными. Относительно.

Перекинувшись парой фраз, они принялись методично добивать своих противников, корчащихся на земле. При этом аборигены деловито выдергивали из бездыханных тел дротики и проверяли обсидиановые наконечники, искоса поглядывая на фасилийцев, которые пребывали в крайней растерянности и задыхались от полузабытого ощущения надежды. Один из дикарей подошел к постанывающему Бадухмаду и занес копье, чтобы нанести смертельный удар.

– Эй-эй-эй, приятель, постой, - очнулся Демид и торопливо пополз на коленях к кажирцу.
– Это свой. Он с нами, понял?

Бронзовокожий воин удивленно посмотрел на фасилийца, словно только сейчас заметил его присутствие. Не опуская копья, он указал пальцем в сторону черного идола, на который была накинута кожа другого уроженца южного континента, и произнес:

– Саргуну чаркии на кут.

– Он друг, понимаешь? Расслабься, мы просто жертвы ситуации. Нелепое стечение обстоятельств, кожа этого человека не имеет отношения к каменному уродцу. Убери свое копье, а? - помощник капитана активно жестикулировал, хотя в его судорожных взмахах руками не было и капли смысла.