– Ранен?

Миро взглянул на подошедшего Бахирона. После боя король был сильно измотан, все-таки возраст и годы спокойной жизни напоминали о себе, но он все равно помогал стаскивать тела в один огромный погребальный костер, подсчитывал потери, обошел каждого солдата и распределил трофейное оружие и провиант из лагеря сектантов.

– Царапина, - ответил Миро и немного смутился, поняв, что пауза неестественно затянулась.
– Извините.

Бахирон хмыкнул и присел на соседнюю бочку. Неиспорченная ветрами купола пресная вода. Смертепоклонники тащили ее на носилках, и теперь она досталась солдатам объединенного отряда. Щедрый подарок.

По-Кара со вздохом отложил наплечник в сторону. Застежка разлетелась, ремень разрезан, доспех помят - в полевых условиях это так просто не починить. Мариец посмотрел на короля. Бахирон сосредоточенно жевал пресную лепешку и молча ждал, когда Миро бросит тщетные попытки подлатать броню.

– Семнадцать убиты, около двух десятков ранены, - прожевав, Бахирон озвучил причиненный отряду урон.
– В целом косые, хромые, беспалые и кривые, но сражаться пока еще можем.

– Нам бы не помешало подкрепление.

– Ты постоянно это говоришь. Но сам же понимаешь, что сейчас Комитету нельзя распылять силы.

– Новый Крусток не сильно потеряет в обороне, если Ева выделит нам пару сотен бойцов, - возразил Миро.

– И что потом? Подует ветер или попадем мы в окружение чудовищ, и тогда погибнут уже триста солдат, а не сто. Нет уж, когда мы умрем, пусть они лучше будут защищать людей на стенах города, там от них куда больше пользы.

– Но король же не может позволить себе умереть, пока его страна погружена в хаос, - напомнил бывший командир гвардии.

– Король не может, - согласился Бахирон и в очередной раз печально ухмыльнулся.
– Но когда его страна раскрошится под южными ветрами, а подданными овладеет отчаяние и безумие, король станет простым человеком. А простые люди умирают очень легко.

Они молча следили за вялотекущим переустройством захваченного лагеря. Солдаты перевязывали раны и баловали себя скудным пайком. Несколько человек уже отправились в дозор, другие же переносили легкие самодельные палатки ближе к центру и сооружали нехитрый частокол. Вода, еда и дырявая крыша над головой. Эту ночь они проведут в роскоши, которая и не снилась им уже больше месяца.

– Выходит, мы просто жертвуем собой, выигрывая время Комитету, - задумчиво пробормотал мариец.
– А сами даже не знаем, чем там комиты занимаются.

– Тебе выдался шанс умереть как герою. Ты не рад этому?

– Я не хочу умирать, - вздохнул Миро.
– Хоть героем, хоть трусом.

– Тогда зачем ты сражаешься?
– сверкнул глазами Бахирон.
– Я никого не держу.

– Все просто. Я не хочу умирать и боюсь смерти, это правда, - мариец небрежно развел руками, принимая свою слабость.
– Но еще сильнее я не хочу, чтобы умирали другие.

Король что-то удовлетворенно пробормотал и вновь замолчал, тщательно пережевывая очередной кусок лепешки.

На лес наползала ночь, прикрывая покрывалом мрака его уродство. Можно было позволить себе немного расслабиться - в темноте чудовища ветров ориентировались еще хуже или вообще предпочитали замереть и стоять, дополняя своими исковерканными телами и без того искаженный пейзаж. Только купол продолжал источать свой назойливый золотистый свет, отрицая наступление ночи. Он отрицал вообще все правильное в этом мире.

– И ведь совсем недавно мы были врагами, - неожиданно произнес Миро.
– А теперь сидим вот. Кажется, прошла уже вечность.

– Каждый день как последний, юный По-Кара. Проживешь десяток таких дней и поймешь, что вечность это не так уж и долго.

– И все же время бежит все быстрее и быстрее, но в то же время тянется медленнее и медленнее... Сложно объяснить, - мариец вздохнул.
– Когда я жил в Марии, я думал лишь о себе. Приехал в Донкар, Илид По-Сода помог мне пробиться наверх, и, став командиром королевской гвардии, я начал заботиться о хорошей жизни для своей семьи. Когда началась гражданская война, диктатор назначил меня военачальником. Тогда я начал думать о республике. А теперь меня не покидают мысли обо всей Алокрии или даже мире. И на каждом этапе время шло все быстрее, но мучительно долго.

– Это твой рост. С высоты своего положения ты не замечаешь время и живешь в будущем, но ответственность заставляет тебя обращать свой взор на тех, кто живет настоящим, а честь и сила вынуждают помогать людям, застрявшим в прошлом. От того у тебя и возникло подобное ощущение - все течет быстрее, но медленнее.

Миро взглянул на короля. Бахирон ведь уже очень долго правил Алокрией, неужели он все это время думал лишь о своих подданных? И все, что он делал, шло лишь на благо народа... Но идеи всеобщего равенства и свободы, проповедуемые республикой, зиждились на борьбе с алчным, властолюбивым и эгоистичным монархом. И ведь это тоже была истина, только не в этом конкретном случае. Как такое могло быть, что две правды противоречат друг другу?