Сигфрид, широко ухмыльнувшись, поднял свой меч.

Казалось, ничто не сможет помешать грядущей расправе. Но второй раз причиной резкого поворота событий стала выпущенная стрела. Балиан ничего не успел понять; уже падая наземь, он увидел опешивший взгляд Сигфрида, направленный на него, и услышал его крик, полный безудержного гнева.

На этот раз никто не двинулся с места. Солдаты, на стороне которых выступал Балиан, растерянно переминались на месте, не решаясь сделать ни шага вперед. Напротив была прямо противоположная картина – Сигфрид, захлебывающийся от ярости, наступал на свое войско, а перепуганные насмерть солдаты то порывались метнуться к нему, то в панике отступали.

– Балиан! Юан! – едва слышно выговорила Лейан.

– Юан? – Балиан только после ее слов заметил, что лежит на траве не один. – Какого черта?

– А? – Юан поднял голову с его груди и улыбнулся. Вид у него был живописный – в волосах, помимо давно опавшей листвы, травинок и веточек, красовалась стрела. – Спасены!

– Ты… – Балиан, растерявшись, умолк, оторопело взирая на младшего брата.

Нетрудно было догадаться, что произошло. Кто-то выпустил стрелу, судя по всему, из-за спины Сигфрида. Король сам этого не ожидал и, конечно, здорово разозлился – ведь он велел своим людям не вмешиваться. Но Юан! Балиан не сводил с его радостного лица изумленного взгляда. Сбив его с ног, он сам только чудом не пострадал. Балиан никогда не сомневался в любви братьев, но сейчас это проявилось в совсем ином свете, потому что причиной, по которой Юан подверг себя опасности, было только скопище не самых достойных эмоций, которые Балиан никак не желал унять. Приходилось признать – с той самой минуты, как в Дилане появились Юан и Кристиан, он больше не мог позволить себе творить все, что душе угодно. На кону стояла не только его жизнь. Так всегда бывало, когда они были рядом.

– А ты спрашивал, зачем я с такой прической хожу, – Юан встал на ноги и, вытащив стрелу из высокого хвоста, тщательно поправил волосы с таким видом, словно крайне недоволен не тем, что его чуть не убили, а потому, что испортили прическу.

Балиан с трудом отвел от него взгляд и посмотрел сначала на Кристиана, потом на Сигфрида. Тот нашел виновного и публично приговаривал его к смертной казни за нарушение приказа.

– Сигфрид! – крикнул Балиан и сам удивился, как сел у него голос. – Пусти его… Пусть… Пусть валит! – нашел он более или менее приличное слово в своем небогатом лексиконе.

– Молчать! – бушевал Сигфрид. – Ты тут не причем! Он нарушил мой приказ!

– А я и не говорил, что я причем! Пусти его!

Слова Сигфрида заглушил раскат грома: гроза возвращалась. Но королю Галикарнаса было необходимо, чтобы Балиан расслышал его ответ, составленный из отборных ругательств, подхваченных в отрочестве, поэтому он сделал несколько шагов к нему. Виновник происшествия, воспользовавшись этим, бросил арбалет и со всех ног обратился в бегство.

– И что такой идиот делал в моем войске? – Сигфрид тут же забыл о Балиане и накинулся на своих людей. – И уберите эти штуки! – он подхватил с земли арбалет и впечатляюще переломил его об колено – силы ему было не занимать. – Раздражают! Сражайтесь мечами, как нормальные мужики!

– Это правильно! – одобрил Балиан, поднимаясь на ноги.

– Вот! – Сигфрид указал на него, весьма красноречивым выражением лица выражая ту мысль, что, мол, если даже такой полоумный так считает, прислушаться тем более стоит. – А ты стой на месте и не двигайся! – снова переключился он на Балиана. – Как только закончу с ними, вышибу из тебя все…

Балиан хотел было ответить, что это он как следует проучит Сигфрида и, чем черт не шутит, станет править его страной (конечно, подобных планов у него не было, но он представлял, как разозлится Сигфрид, услышав такое), но почувствовал, как кто-то положил руку ему на плечо, и, оборвав себя на полуслове, оглянулся. Это был Кристиан. Под его взглядом у Балиана возникло неприятное ощущение, что у него начисто пропал голос.

После битвы с Тараносом он дал волю чувствам и оказался здесь. Словно начисто забыл о том, на какие жертвы пошел Кристиан ради того, чтобы снова увидеть его живым. И что теперь? Они снова пришли за ним, но он, можно сказать, даже не взглянул на них.

– Я… – Балиан кашлянул и, пробежав глазами по хмурым лицам солдат, повернулся к Сигфриду. – Меняю башню вместе с королевой на то, что ты… Это… Выслушаешь ребят. Они тоже против этих штук и все такое.

– Я не веду переговоров с бунтовщиками! – возмутился Сигфрид.

– А чей придурок вчера ныл под стеной? – хмыкнул Балиан.

Сигфрид досадливо крякнул. Поначалу он, вняв советам приближенных, и впрямь пытался разжиться какой-нибудь информацией о причинах, побудивших немалую часть солдат выкинуть такой номер.

Снова прогремел гром. Надвигающаяся непогода заставила Сигфрида окончательно передумать.

– Ладно, обсудим. Мир! – рявкнул он. – В башню! – скомандовал он своему войску.

Те не заставили себя долго ждать и ломанулись вперед. Солдаты Балиана, вполне довольные такой развязкой, знаками дали товарищам знать, что можно пустить всех внутрь. Наблюдая за этой суматохой, Балиан тяжело вздохнул.

– Повоевал и хватит, – Кристиан дал ему подзатыльник.

– Отстань, – беззлобно огрызнулся Балиан, с тоской глядя, как солдаты входят в башню. Грустно было сознавать, что его многообещающе начавшееся предприятие закончилось столь бесславно.

– Подать сюда Торгнира! – послышался уже из-за стен башни Торн приказной крик Сигфрида. Мимо Балиана, Кристиана, Юана и Лейан тут же пронесся сначала посыльный, а потом стайка служанок, одна из которых несла ребенка на руках.

Балиан про себя невольно отметил, что тон, которым Сигфрид обычно обращался к своему брату, не слишком отличался от того, как он говорил о сыне. Это заставило его вымученно улыбнуться. Скорее всего, подумал он, и к Дианте он обращается таким же образом, хотя нельзя не заметить, как он ее ценит.