— Что правильного в этой ситуации? Оттолкнуть единственного человека, которого когда-либо любила, потому что не можешь разрушить свою репутацию?

— Речь идет не о моей репутации.

— Да, черт возьми, о ней. Ты не хочешь, чтобы люди судили тебя и говорили о тебе.

— Я не хочу обидеть Бренду Эбботт. Она стала для меня второй матерью.

— Не стоит использовать Бренду в качестве оправдания. Ей шестьдесят лет, она взрослая женщина. Она переживет это. И будет жить дальше, поверь мне.

— Ты все еще не сказал мне, почему ушел.

Ройал стонет, ударив сжатым кулаком по стене справа от себя.

— Мы действительно должны касаться этой темы снова? Прямо сейчас?

Мое лицо каменеет от упрямства.

— Я говорил тебе. Давай лучше узнаем друг друга, и я расскажу тебе все, когда буду готов. Когда ты будешь готова.

— Я готова.

— Нет, это не так, — он хватает свою куртку с соседней вешалки и натягивает на себя.

Тот факт, что он уходит по собственному желанию, заставляет меня желать, чтобы он остался. Еще хоть немного.

Я отталкивала, отталкивала и отталкивала, и теперь я получаю то, что хотела.

Он уходит.

— Хорошо, — говорит Ройал и сжимает челюсть. Он глубоко вздыхает, пристально смотря поверх моей головы. — Я ухожу. Потому что ты этого хочешь. У тебя есть мой номер, так что... Думаю, я буду ждать, пока ты не будешь готова.

И прежде чем я могу возразить, он уже сжимает ручку двери. Но зачем мне это? Я попросила его уйти. Он ступает ногой за дверь, и наступает моя очередь говорить.

— Мне просто нужно время, — говорю я так, словно этих семи лет вдали друг от друга было недостаточно, чтобы принять это. Единственное, в чем я абсолютно, на сто процентов уверена, так это в том, что как бы я не ненавидела его, я так же сильно люблю этого человека. И эта любовь настолько глубокая, что я не уверена, что когда-нибудь смогу избавиться от этого чувства.

Я не могу это отрицать. Не могу это игнорировать. Не могу скрывать. Не могу спрятать в глубокий, темный угол в сердце. Его имя навсегда вытатуировано в моей душе.

Ройал ушел.

Вот так.

И сейчас я могу думать только о том, что означает его уход.

Я наблюдаю, как он уезжает, а потом собираю сумку и еду в больницу.

Ройал

— Какого хрена ты здесь делаешь? — я мгновенно напрягаюсь, когда замечаю, что моя младшая сестра Мисти, сидит, прислонившись к двери моей квартиры. Ее лицо, обезображенное оспой, все в слезах, а глаза с мешками под ними налиты кровью. Когда она встает, зловоние невымытых волос и запах алкоголя заполняет пространство вокруг нас.

— Ройал, — она плачет, вытирая глаза тыльной стороной ладони, словно ребенок. — Рик умер. У него передозировка.

Блядь.

Он был одним из двух людей, которые знали правду о том, что случилось той ночью.

— У меня нет никакой жалости к тебе, — я обхожу ее, чтобы добраться до двери и вставить ключ в замок. — Уходи.

— Прости, Ройал, — всхлипывает она. — За все.

— Слишком поздно извиняешься.

— Ты единственный брат, который у меня есть. Я нуждаюсь в тебе, — она кладет руку мне на плечо, которую я тут же смахиваю.

— Я уже слышал это раньше, — срываюсь я на нее. — И все мы знаем, чем это закончилось.

— Я была ребенком, — говорит она. — Пора уже позволить прошлому уйти. Ты должен простить нас и двигаться дальше. Мы так сделали.

Тот факт, что моя маленькая сестра и ее сорокалетний парень так легко двинулись дальше после наиболее значимого события моей подростковой жизни, разозлило меня еще больше.

— Ты не можешь просто извиниться за что-то вроде этого, — говорю я. — То, что вы двое сделали, выходит за рамки извинений.

— Мы семья, — говорит она. — Ты не можешь всегда меня ненавидеть.

— Изо всех сил. Могу и буду.

— Мне бы хотелось изменить то, что случилось, — ее вьющиеся светлые волосы лишь подчеркивают полоску темно-коричневых засаленных корней. Свитер висит на ее костлявых плечах, а джинсы едва держатся, подтянутые ремнем, застегнутым в последнее отверстие.

Она снова принимает наркотики.

Хотя я не уверен, что она когда-либо останавливалась.

Я не видел ее в течение семи лет.