Шрифт:
– Я всегда знал,- туманно заметил он,- кто скрывается в вас! С того самого дня, когда вы просили вернуть кошку!
Инн недоуменно нахмурилась. Ей не понравилось это замечание. Странно, но в голосе любовника слышалось осуждение.
– Я не понимаю...
Теперь уже герцог открыто вздохнул:
– Страстная и темпераментная женщина - мечта любого мужчины!
– Я не могу и не хочу быть мечтой любого. Да и вас, очевидно, не радует эта мысль! Я люблю вас...
Мортланд почему-то раздраженно сморщил нос и отвёл потемневшие глаза.
– Ты полюбила бы любого, кто раскрыл тебе тайны плоти, так как путаешь любовь со сладострастием! Довольно распространённая ошибка!
С этими словами он встал с постели и приказал Джине подать одежду. Инн с ужасом наблюдала за резкими движениями, которыми он принимал платье из рук экономки.
– Чем я вас прогневала?
– с тоской прошептала она.
– Чем не угодила?
Герцог небрежно фыркнул.
– Никогда не говори мне о любви!
– сухо заявил он.- Мне противны женщины, пичкающие мужчин пустыми уверениями и громкими словами. Я за честность отношений! Тебе нужен покровитель, мне нужна милая и прелестная любовница, так зачем же вся эта патетика и слезы?
У Инн опустились плечи. Она сообразила, что любое её слово только ухудшит положение, поэтому молчала, пока он одевался. И даже когда герцог удалился, холодно кивнув на прощание, Инн сдержалась и не задала ни одного вопроса.
– Джина,- потрясенно спросила она, когда за окном затих звук отъезжающего экипажа,- за что он злится на меня?
Но всё знающая итальянка, почему-то в этот раз не нашлась, что ответить.
Инн оскорблено задохнулась. Она позволила себе поверить страсти этого человека, раскрылась перед ним, отдала ему свою любовь, а он...
Девушка пролежала всю ночь без сна. Она вспоминала удивительные видения этой ночи, мучилась от душевной боли, и вновь переживала несправедливое оскорбление. И все-таки, Инн безумно, со всей силой только что пробудившейся женственности, любила Мортланда. И это чувство было невозможно сравнить с тем, что она испытывала когда-то к Тейлору. Да ещё этот храм... Странно, но Иннин догадалась, о чем ей сказали жуткие зеленые глаза.
– Я заставлю тебя поверить в мою любовь, Эдвин!- в конце концов, решилась она на отчаянный поступок.
Чуть свет Джина появилась со своим кубком в руке. Яд приходилось долго настаивать.
– Обязательно, миледи!
– непреклонно заявила она.
Инн спокойно приняла кубок.
– Конечно,- радушно улыбнулась она,- сейчас выпью, но принести воды запить эту гадость, а то в прошлый раз меня чуть не вырвало!
Джина обернулась со стаканом воды очень быстро, но не настолько, чтобы заметить, как яд оказался в вазоне с ярко-красными розами. И Инн нарочито сморщила нос, имитируя глотки из пустого бокала.
– Какая же мерзость!
– Так надо, миледи!
СТРЕЙДЖ-ХОЛЛ.
Стояла на диво ясная и теплая для осени погода. Гости не торопились покидать уютное имение и радушную хозяйку, устремляясь по утрам на охоту и радуясь милости природы, забывшей про обязательные для октября дожди.
Герцог не стал сообщать всей многочисленной компании о приезде доктора, представив его только матери и невестке.
– Это лишнее, сын мой!
– недовольно высказала герцогиня свое отношение к приезду австрийца.
– Лили вот-вот рожать! Что там ещё выяснять?
– Её тетка умерла родами, а мать смогла подарить Кавендишу только одну дочь! Значит, у женщин их семьи проблемы с деторождением, и консультация хорошего акушера не повредит! Людвига Шнитке порекомендовали мне, как лучшего специалиста в Европе.
Лили восприняла приезд доктора равнодушно. Она была в подавленном настроении, и даже подаренная деверем шляпка заняла её внимание всего лишь на несколько мгновений. Безразлично, с отсутствующим видом покрутив в руках изящное творение из атласа и газа (кстати, обошедшееся герцогу в кругленькую сумму), она равнодушно, даже не примерив, положила её назад в коробку.
Мортланд тяжело перевел дыхание. Её настроение ему решительно не понравилось.
– Это самый лучший в Европе специалист по родовспоможению, дорогая!
Лили устало улыбнулась.
– Если вам это доставит удовольствие, то я согласна вытерпеть очередной мерзкий осмотр, но, ваша светлость, ни один даже самый ловкий доктор не сможет родить за меня! Что он может сказать нового?
Сам Мортланд, в общем-то, был согласен с невесткой. Но чувство долга перед братом заставляло его делать для будущего наследника всё, что только было в его силах. Он тоже не ждал ничего нового, и так же, как и Лили, ошибался.