Парень нахмурился.

– А это что, бесплатная консультация психолога? Если она мне понадобится – я обращусь к специалисту. А ты у нас кто? Бухгалтер? Вот и давай – складывай циферки в столбик.

– Ну, психологией я увлекаюсь, конечно, но понять тебя при помощи ухищрений психотерапевта невозможно. Ты слишком хороший актер – это раз. На уровне эмоций ты держишь себя в подростковом возрасте, при том твои мысли – это мысли человека лет сорока, это два. И три – ты слишком хорошо знаешь, что такое все эти уловки и легко увернешься от них. Я просто чувствую тебя, – ответила Юмэ.

«Чувствует... Чувствует? Она меня чувствует... Я ведь когда-то об этом мечтал. Когда мне десять было. Чтобы меня поняли, чтобы меня почувствовали. Меня уже тогда все ненавидели, считали странным – слишком умным и слишком скрытным, слишком хитрым и слишком жестоким. Потому что когда я возвращался из школы домой, на меня напал какой-то псих. Он пырнул меня ножом в бок, но я этот самый ножичек вырвал из себя и всадил ему в ногу. Кровищи-то сколько тогда было! А это увидели. И увидели, что я смеюсь. С тех пор и повелось – «Изая Орихара – самый жестокий человек Икэбукуро». А ведь если уж быть честным с самим собой – это была защитная реакция. Я всегда смеюсь – когда мне больно, грустно, когда я злюсь… Я всегда смеюсь. Это проще, чем плакать. Потому что слезы показывают твою слабость, а слабым быть нельзя – растопчут. С тех пор я начал заниматься паркуром и освоил флик-лезвие. Я не силен физически и драться с таким противником, как например, Шизу-тян, не смог бы. Да и с кем-то послабее, в принципе, тоже. Вот только я понял, что уворачиваться – это как раз мое. Убегать не стыдно. Если это спасет тебя – беги. И кто сказал, что уворачиваясь нельзя победить? Увернись ото всех атак, а когда противник ошибется – нанеси всего один точный удар ножом, и дело сделано. Ты спасен, да еще и победил. А что может лучше помочь в беге по городским улицам, чем паркур? Вот я им и занялся… И психологией. И интернетом, и математикой. И экономикой. И языками. Да всем! Кто знает, что может помочь в будущем? Никто. В принципе, мне почти все знания в жизни пригодились, все отрасли науки. Я не понимаю, почему люди считают, что знать все – слишком напряжно, и начинают выбирать, что им учить – физику или литературу. Учите все! Это вам пригодится! Хотя бы, чтобы кроссворд разгадывать, если уж вы не станете тем, кто вращается в совершенно разных кругах. Я учился и постепенно забыл, что изучение чужих эмоций когда-то было для меня не самым главным, что когда-то я мечтал, чтобы мои эмоции поняли. Чтобы поняли меня. Нет, не так – чтобы меня почувствовали. И вот сейчас сбывается моя мечта детства – она меня чувствует. Но я сам не могу понять себя! И это тяжело! Это раздражает! Это... это больно. Больно, потому что не понимая себя, я не могу понять ее…» – подумал Изая.

– Я тебе не подопытный экземпляр. Хорош уже меня исследовать, – фыркнул парень и отвернулся к окну.

– Я тоже не люблю, когда во мне копаются, – тихо сказала Юмэ. – Но когда ты вправил мне мозги, я поняла, что ты озвучиваешь самые сокровенные мои мысли, в которых я боялась сама себе признаться, которые я подавляла. Я поняла, что это не страшно и не больно. Это делает меня счастливой.

– Ты мазохистка, что ли? – рассмеялся он и подумал: «Счастье, да? Значит, это тепло – это счастье?»

– Нет. Просто ты другой. Ты как я, – ответила девушка и встала. Она сказала вслух самую свою сокровенную мысль, и Изая это понял.

Автобус остановился и двери распахнулись. Юмэ быстро спустилась по ступеням и подумала: «Прочему он не хочет понять самого себя? Нет, я не могу надеяться, что он вдруг ко мне проникнется, и мы будем общаться, но он... он единственный, кто меня понимает, и я боюсь его потерять! Но мечтать о его дружбе – это бред. И не потому, что он на это не способен, а потому, что он сам не может этого понять, понять, что и он может иметь друзей». В следующий миг Орихара ловко соскочил с подножки автобуса и схватил девушку за локоть. Она удивленно остановилась и повернулась к нему. «Что я творю, а?!» – подумал Изая. Но он уже принял решение, и отступать не собирался. И пусть он потом пожалеет – он рискнет.

– Эй, у меня тут дельце, но я не хочу нарваться на одного типа. Не поможешь мне? – ухмыльнулся он. Юмэ подозрительно прищурилась и усмехнулась.

– Похоже, наше нормальное знакомство начинается почти так же, как фальшивое, – сказала она. – Ну, пойдем. Где этот тип околачивается?

– А везде! – хмыкнул Изая и, засунув руки в карманы, неспешно пошел в сторону универмага Сэйбу – одного из самых крупных в Токио. – Он выбивает долги из не совсем честных граждан и таскается повсюду за своим боссом – Томом. Так что где с ним встретишься – никогда не знаешь.

– И как он выглядит?

– Ооо, ты его не пропустишь. Высокий блондин в костюме бармена. Впрочем, он японец. Его зовут Шизуо Хаваджима, и он мой злейший враг. И по совместительству – единственный человек, которого я ненавижу.

– А остальные как же? – улыбнулась девушка уголками губ.

– Ооо, остальных я люблю. Я люблю людей! Всех, до единого! Они очень интересны! Их эмоции, поступки, мысли – мне нравится все это!

– Я бы сказала, тебе нравится все это изучать. Любовь – это другое чувство. Нельзя сравнить любовь к рамену и любовь к человеку.

– Почему же? Вполне себе можно. Я люблю всех людей – я не могу любить кого-то одного, так же и с раменом – я люблю все порции, которые съел, а не какую-то одну.

– А разве самая вкусная, самая лучшая, самая особенная порция не будет нравиться тебе больше остальных?

Парень призадумался.

– Наверное, будет. Но это не значит, что когда-нибудь я не смогу попробовать порцию повкуснее.

– Но ведь до того момента, как ты ее попробуешь, предыдущая будет для тебя самой любимой.

– Да. И поэтому я, наверное, все же не могу сравнивать людей с раменом.

Юмэ искоса глянула на собеседника. Он был наиграно весел и ухмылялся, но она видела, что на самом деле он пытается не нахмуриться. Ему не нравилось ее сравнение. «Почему? Одна порция рамена не может стать особенной на всю жизнь, потому он не хочет сравнивать рамен с людьми. Он хочет найти особенного человека. Того, кто будет таким всю его жизнь. Он не хочет всегда быть один, но боится признаться в этом самому себе», – подумала она.