Успокоить её, бьющуюся в истерике, Люциус не смог, пришлось усыпить волшебной палочкой. Укладывая свояченицу на диван и укрывая пледом, Малфой-старший сказал задумчиво:

— Да, единственный выход – это поговорить со Снейпом. Он поверит и подумает, что делать, как нам без катастрофических потерь выбраться из этой задницы.

*

Сегодня Гарри был сверху. Когда-то, в шутку, разумеется, они составили график – в какой день недели кто из них пассив, а кто актив, и почти всегда неукоснительно его придерживались. Глупость, конечно, несусветная, однако эта игра вошла в привычку и доставляла Гарри и Северусу удовольствие. Иногда они срывались и менялись местами, но чаще всего следовали правилам.

Северус принимал аманта молча; Гарри даже слегка переборщил, пытаясь сорвать с его уст сладострастные стоны, и сам себя придержал: «Ого, Поттер, полегче на поворотах! Не манекен трахаешь. Твой партнёр – не гормонально озабоченный юноша и не амбал, он, хоть и не стар, но любит нежность и комфорт; а то в следующий раз отплатит тебе той же монетой – и будешь скулить под ним не от удовольствия, а от жалости к самому себе, бессердечно оттраханному».

Немного успокоившись, поймав необходимый выверено рваный ритм, Гарри довёл Северуса до множественного оргазма и только после того, как тот кончил под себя, без рук, позволил и своей эякуляции вырваться неземным наслаждением, не приевшимся, не ставшим слабее за столько лет их совместной жизни.

— Чуть не сдох! – с восторгом выдал Снейп.

— Фу, профессор, как грубо. – Поттер лёг рядом с ним, расслабленно перебирающим ногами по скользкой от спермы простыне.

— Говорю, как есть – заездили вы меня, господин Главный аврор. Так, пожалуй, коняке Снейпу и до живодёрни недалеко.

— Не шути такими глупостями. – Гарри погрозил кулаком. – До твоей живодёрни ещё скакать и скакать долгие годы. А вот про Главного… Слышал, что следующего Министра Магии хотят выбирать, как магглы?

— Да, за тебя обязательно проголосуют. Не морщись, Гарри, когда мы с тобой обсуждали, уходить ли тебе с «большой сцены», ты решил, что должен остаться и сделать что-то полезное для Англии. Я скептически отношусь к таким юношеским заявлениям, однако поддерживаю тебя. Теперь следующая ступенька в твоей карьере – министерское кресло, если не в этот раз, то на следующих выборах ты станешь Министром и сможешь максимально реализовать все свои задумки, воплотить все реформы. Особенно сейчас, когда вокруг так неспокойно…

— Хорошо, Северус, я тебя понял. – Гарри повернулся и поцеловал Снейпа в солёное плечо. – Ты со мной – а это главное. Вместе мы ух, сколько хороших дел наворочаем!

*

«Наворочаем…» — недовольно усмехнулся Снейп, вспомнив этот разговор. Действовать нужно бы как раз очень осторожно, ювелирно – чует сердце, что вокруг сгущаются какие-то тучи, тёмные силы копят могущество, и не известно, где и когда проявят его. А Гарри как мальчишка порывист, часто сначала делает, а потом думает, он, конечно, неплохой руководитель, честный, справедливый, это важно, да и маг очень сильный, боевой в том числе, однако в политике вообще, а особенно вот в такое предгрозовое время, нужно проявлять максимум гибкости, хитрости, рассчитывать все свои действия на десять шагов вперёд — в подобных штуках Поттер ещё зелёный пацан. Эх, жалко, что они всё-таки не уехали куда-нибудь далеко, как мечтали, не бросили магическую Британию, не поселились в тихом домике у тёплого моря, не смогли, не захотели позволить себе такой роскоши, как уединение, свобода, покой. Снейп, правда, всё же покинул пост директора Хогвартса – вернулся к профессиональному зельеварению (уж очень тянуло!), открыл свою школу мастеров-зельеваров, однако не смог отказаться от участия в школьном попечительском совете, да ещё и дал согласие на работу в Визенгамоте. А Гарри в последние годы полностью посвятил себя Аврорату, ну и дочери, конечно.

Подойдя к воротам мэнора, Снейп огляделся. На сердце было тревожно. Его никто не встречал, даже домовики. Зря он вообще согласился прийти к Люциусу, но тот прислал такое странное письмо и так настойчиво просил посетить Малфой-мэнор…

Тишина, даже факелы, казалось, горят абсолютно беззвучно – ни тебе треска, ни тебе шипения масла. Снейп хорошо знал дорогу, но на всякий случай приготовил волшебную палочку – не нравилось ему всё это, но не возвращаться же, не бежать из мэнора.

«Лучше бы сбежал!» — ударило в голову сразу, как только он переступил порог кабинета Люциуса. Ловушка!

Хозяин мэнора сидел в кресле, его голова повисла рядом с шеей – была отрезана и держалась на тонком лоскутке кожи. В ногах Люциуса бесформенным окровавленным кулём валялась Нарцисса. Чуть дальше в луже крови лежали чёрные женские кудрявые волосы, их хозяйка (конечно-же, Белла) была укрыта от взгляда Снейпа креслом, однако не было сомнений в том, что и она мертва.

Можно было сразу уйти, нужно! Но Снейп прекрасно понимал, что тот, кто заманил в эту ловушку, наверняка позаботился о том, чтобы подставить его основательно, чтобы все улики указывали именно на Северуса Снейпа, как на жестокого убийцу. Иначе зачем затевать весь этот кровавый спектакль?

«Ну, вот и оно! Начинается!» — не без содрогания, с тянущей болью в сердце, подумал Снейп и с палочкой наперевес отправился исследовать комнату, пока ещё у него была такая возможность. К тому моменту, когда его скрутили авроры, у Северуса созрело абсолютно чёткое понимание: «На сцену вышел очень сильный и острожный тёмный маг. Враг столь опасный, каких, пожалуй, ещё не знала магическая Британия…»

*

Кассий Клохаун ругал себя последними словами. И чувствовал себя самой последней тварью на свете. Но что же теперь делать? Как поступить? Этот русский пообещал, что сможет помочь. Да, слишком дорогой ценой, чудовищно дорогой, однако выбора у Кассия просто не было. Он долго думал, всё взвесил, прекрасно понимал, что не сможет выполнить поставленное Бецким условие, а не выполнить – значит, лишить своего ребёнка единственной надежды... Волки-отцы близко к сердцу принимают заботу о наследниках...