Дичь стала охотником, и этого бывшие охотники не ждут. Разве не залог успеха? Деньги лишними не бывают. Впрочем, дамочки в автомобиле может и не оказаться. Удача, прекрасная дева, ау, ты здесь?

Инженер свернул в Рождественский и испытал мгновенное разочарование - пегий лимузин успел развернуться и несся навстречу. Петр Петрович шагнул к дверям ближайшей лавки, шмыгнул в дверь.

– День добрый! Турецкие папиросы есть?

– Для вас непременно найдем-с!
– заверил тучный лавочник.

За дверьми с ревом пронесся автомобиль.

– Ужасающие моторы, - сердито произнес Петр Петрович, доставая бумажник.

– И не говорите! Даже стекла дрожат, - с готовностью отозвался хозяин.
– Это в гостиничку прикатывали. Непременно в нее. Небось, к той вдовушке ряженой. От нее как-то служанка забегала, тоже весьма нагловатая особа.

– Что вы говорите?! Город нынче на себя не похож, довели страну, замордовали, - инженер выбрал папиросы.
– Мне вот этих два десятка. И что вдова? Высокомерна?

– Не то слово! Из великосветских, у меня глаз наметан. Такие нынче в цене, - лавочник выразительно причмокнул.
– Но роста кавалергардского, на любителя.

– Раскормились на народной крови, - осудил инженер.
– Сдачи не надо, милейший.

Гостиничка, значит? Номера для свиданий или конспиративная квартира? Или то и другое? Любопытно, на чьем содержании эта броская светловолосая особа? Глупо шпионить и рисковать с такой яркой внешностью.

Петр Петрович пожал плечами, не спеша закурил и двинулся по переулку. Высадил ли автомобиль вожделенную Блондинку в гостинице, была ли она вообще в машине, с кем приехала - абсолютно неизвестно. Да-с, задачка.

– Но у нас есть время, не правда ли?
– пыхнул стамбульским дымом инженер.

Вид гостиницы Петра Петровича разочаровал: это даже не номера, так, крошечный пансион для полунищих. Впрочем, внешний вид обманчив, по Петрограду ходят упорные слухи о тайных роскошных притонах.

– Рост! Это не наш рост. Никаких искушений!
– напомнил улице инженер, предпочитавший изящных танцовщиц-балерин.

Пансион стоял тихий и с виду необитаемый. Нет, лезть в мышеловку наугад Петр Петрович не собирался. Риск должен оставаться разумным.

Разочарованный инженер, пройдя по противоположной стороне, миновал пансион, перешел улочку, бросил окурок. Не рисковать. При случае можно подарить адрес господину Иваноффу, за услугу, очевидно, не заплатят, но будут иметь ввиду.

Оставалось вернуться мимо пансиона и направиться в собственно гостиницу. Увы, удача не всегда до конца сопутствует страждущим.

Дверь гостинички распахнулась, на порог вышла маленькая женщина с метлой. Явно прислуга. Знак?! Несомненно!

– Эй, дорогуша, номера у вас сдаются или как?
– улыбаясь, окликнул инженер.

Женщина подняла голову. Слишком серьезная. Не тот тон взял, нужно было без игривости заговаривать с такой мышью.

– Вам на какой срок?
– осторожно откликнулась женщина-мышь.

– Проездом, - Петр Петрович тряхнул саквояжем.
– Дня два-три.

– У нас, сударь, исключительно по рекомендациям останавливаются, - решительно ответствовала метельщица, видимо, успевшая оценить визитера и пришедшая к неблагоприятным для инженера выводам.

– Так строго?
– удивился Петр Петрович, продолжая улыбаться.

Обаятельная мужская улыбка на мышиную особу ничуть не подействовала.

– Так времена какие. На Мытненской поищите, там свободно, - прислуга ширкнула по панели метлой, намекая, что разговор окончен.

Вот же ничтожество, и не расспросишь такую дуру.

Петр Петрович стоял рядом с приоткрытой дверью - оттуда тянуло теплом, но внутри было тихо. Понятно, вход собственно в номера с другой стороны. А не рискнуть ли? Чуть прижать глупую бабу, заговорит.

Инженер усмехнулся и ударил увесистым саквояжем неразговорчивую прислугу под колени. Та и ахнуть не успела - выронила метлу, обвисла в мужских руках. Зажимая рот, Петр Петрович внес мышь за порог - весу в ней было не больше, чем в табурете. Не отпуская жертву, инженер прикрыл дверь.

– Тихо, милочка. Не трону, вопросец по жильцам имеется.

Женщина, кажется, была в полуобмороке. Ни вырываться, ни кричать не пыталась.

Петр Петрович брезгливо встряхнул костлявое, неощутимое под платьем и платком тело:

– Эй, жилица сегодня приезжала? Та, что на автомобиле? Блондинка? Скажешь, отпущу. Только орать не вздумай.

Идиотка сделала слабое отрицательное движение. Это она обещает не кричать или вовсе ополоумела? Некрасивых женщин Петр Петрович не любил и не понимал. Как прикажете понимать существо, само существование которого категорически бессмысленно и никчемно? Нельзя эту дуру отпускать. Закричит, вспугнет. Надо бы ее пугануть хорошенько. Револьвер слабоумная не поймет, что-то попроще. В кармане бритва лежит. Пригрозить, лишь бы не развопилась...