– Сидеть!
– гавкает взлетающая вверх шпионка.

Гневно пискнули за спиной, звякнул торопливый засов и цепочка. Счастливые времена северной столицы - еще можно запереться от веселья революции. И вообще хорошо - юбка наконец-то не сковывает, несут ноги в лосинах-рейтузах по ступеням. Сейчас под автомат вынесут...

Катрин закрутилась на лестничной площадке: дверей всего две, но попробуй, угадай. Скорее эта. Каблуком рядом с массивной ручкой - фиг там - словно пирамиду Хеопса пнула. Снизу стучат сапогами. Сказала же - за дверьми смотреть. Джигиты, мать их.

– Головы!
– предупреждающе заорала Катрин.

Внизу догадливо замерли...

Расстреливать замок из пистолета - занятие дегенеративное, неблагодарное и отчаянное. Но сейчас именно тот случай. Малоумно отворачивая голову от рикошета, Катрин всадила в дверь пятую пулю: громыхало и выло по всей лестнице как в разбомбленном органном зале. Дверь ощетинилась занозами и блестящими ссадинами исковерканного замка. Теперь повторно ногой... Лоуд права - архитектурные излишества нас погубят. Открывайся, дрянь! С полуразбега...

– Да щас весь дом рухнет, - прокомментировал снизу товарищ Дугов таранные удары.

Юмористы, маму их... Катрин врезала еще разок правой - дверь, наконец, поддалась, правда, едва вовсе не слетев с петель. Шпионка низом нырнула в полутьму, проехалась на коленях, ловя стволом маузера темные углы. Большая квартира, но, мля, пустая. Уже пустая...

В прихожую ввалились соратники иных фракций. Ну, Лоуд хватит ума не соваться - она свои слабые стороны учитывает.

– Бросай оружие! На месте перебьем!
– звучно завопил товарищ Дугов.

– Никому не шевелиться!
– счел уместным поддержать политического противника господин Лисицын.

– К черному ходу! Но осторожно, растяжки-мины могут стоять, - предупредила Катрин, скользя вдоль стены в глубину квартиры.

Черный ход нашелся сходу, шпионка упала на колени, подсветили миниатюрным фонариком: никаких лесок-проволочек, все не так уж плохо. Но ушли, ушли...

– Заперто? Ломаем!
– призвал анархист.

– Поздновато, - предрек хладнокровный штабс-капитан.

Дверь все равно вынесли, Дугов и офицер побежали вниз. Катрин в сердцах сплюнула, и вернулась в квартиру.

Распахнутое окно, россыпь до боли знакомых гильз, сам автомат валяется между креслом и этажеркой. С улицы доносится командный мелодичный голос. Катрин поморщилась: ну очень похоже, конечно, не она, но можно спутать. К счастью, стальные приказные нотки в голосе настоящей Фло пробиваются крайне редко.

Катрин осторожно выглянула из окна: вокруг пострадавшего "лорина" становилось довольно многолюдно. Патрули, аж два: солдатский-революционный, а с другой стороны неуверенно, с винтовками наизготовку, приближаются юнкера-прапорщики.

– Отставить целиться!
– требовала товарищ оборотень, размахивая мандатом.
– Совместная правительственно-революционная переговорная группа предательски обстреляна шпионским пулеметчиком. Я делегат Людмила Островитянская. Не туда целитесь, господин юнкер, я вам, вам говорю!

– Двором стрелок ушел!
– крикнула из окна Катрин.
– Товарищи и граждане солдаты, помогите перехватить! Честное слово, большой гад здесь сидел.

– Так а с виду он как? Из благородных?
– уточнил старший солдатского патруля.

– Он, скотина, надежно замаскированный, - авторитетно разъяснила милейшая товарищ Островетянская.
– Но на руках следы пороха. Люди, помогайте. И богом, и революцией клянусь - это первейший питерский провокатор. Вон, вообще невинного человека подстрелил.

Около лежащего на панели раненого суетились ахающие барышни - подстреленный слезно просил чтобы точильный станок сохранили, не дали спереть...

Обычно в облавных действиях оборотень оказывалась в роли дичи, но это отнюдь не мешало Лоуд разбираться в тактических ухищрениях уличного оцепления-прочесывания и толково координировать действия. Патрули живо разобрались с задачей, на диво не стали переругиваться, побежали в переулки, перекрывать проходные дворы. Увы, полезное мероприятие явно припозднилось.

В квартиру поднялись коллеги-следователи.

– Удрал, гадюка, - вздохнул товарищ Дугов.
– Народ говорит "в шляпе, с виду приличный". Саквояж нес. Бородка монархистская, усики.

– Возможно монархистские, а возможно фальшивые, - намекнул штабс-капитан.

– И это тоже вполне может быть фактом, - неохотно признал анархист.
– Ну и полил же нас из пулемета, сука. Я извиняюсь за такое слово. Мне вот фуражку прострелил.

– Я вам другую подарю, - пообещал офицер.

– Обойдусь как-нибудь, - Дугов пощупал отверстие в заслуженной фуражке и глянул на шпионку: - Извиняюсь, Екатерина Олеговна, а вы в своей жизни сколько дверей вышибли? Большие способности и опыт в этом деле имеете, как я погляжу.