— Я вижу, что с ним все сложилось.

— Не с ним. Мужчина, с которым я живу сейчас, был вторым после того, с кем я сбежала от тебя. Я долго искала себя прежде, чем осесть и остепениться. Постоянно порывалась куда-то бежать дальше, искать, сравнивать. Потом возраст взял свое, и мне захотелось покоя и семьи. Какое-то время я поздравляла тебя с днем рождения, а потом… Потом у меня появились другие дети, и постепенно я ушла с головой в новую жизнь, надеясь, что и Антон женился на хорошей женщине, которая заменила тебе мать. А он все так и спал со своими деньгами и моделями, — выплюнула она.

— У тебя есть дети?

— Две дочки. Одна как раз сейчас беременна, и… Знаешь, я провожу с ней так много времени, переживаю за ее ребеночка, как за своего. Совесть стала мучить меня сначала ночами, но я принимала таблетку снотворного, и все проходило. Но когда я стала сходить с ума и днем, думая о своем сыне, который уже мужчина, о сыне, которого я так же вынашивала в себе, а затем, как глупая скотина просто бросила на дороге и ускакала к лучшей доле, я поняла, что нужно что-то делать. Позвонила твоему отцу, после традиционной перепалки мы все-таки нашли точки соприкосновения.

— Когда я ехал тогда к тебе в Питер, оставив больную беременную Элю, я ждал, что мама обнимет меня, поцелует сразу, как увидит. А мама впихнула мне в рожу бумаги и ждала спасибо.

Боль снова оскалилась, проступая морщинами на лице Алекса. Анна встала и подошла к сыну, взяла его за руку и закрыла глаза.

— Я знаю, я сука. Так и есть, Саша. Я не женщина и не мать. Я просто существо без ума, но с инстинктами. И… — Она всхлипнула, сжимая его руку. — Мы с тобой чужие люди, я это понимаю. Я не знала, как вести себя. Мне было страшно, что ты оттолкнешь меня, и я этого не вынесу. Проще было сообщить тебе новости и сделать вид, что я бездушная тварь. Но увидев твое лицо, я увидела не мужчину и не человека вообще, а свою жизнь, тридцать лет своей жизни в тебе одном. В моей крови и плоти. В моем слегка курносом носе, в моих шоколадных глазах. — Анна коснулась его скулы, и слеза не удержала равновесие на ресницах, покатившись вниз. — Все мое.

Она плакала перед ним, и глаза Алекса увлажнились. Только единожды он позволил своим глазам намокнуть — когда узнал, что Эля в больнице. Тогда он боялся потерять самую дорогую женщину на свете. А сейчас вторая самая дорогая женщина плакала по прошлой жизни, которую не вернуть, не стереть ластиком и не нарисовать новую. Знала ли он тогда, тридцать лет назад нося его под сердцем, во что все выльется? В какую ненависть и злобу превратится его жизнь? Знала ли она, что эта непотребная жизнь приведет его к величайшей любви и нескончаемому счастью? Должно быть, Эля окупила всю его боль. Когда-то он потерял, чтобы найти. Лишился покалеченной руки, чтобы она выросла снова, но целая и здоровая. Сделав шаг вперед, он заключил мать в объятия и услышал еще более громкие всхлипывания.

— Я люблю тебя, мам.

— И я… Я тебя люблю, сынок.

Складывалось ощущение, что любви здесь не место. На выжженной траве не растут благоухающие цветы. В борделе не заикаются о гордости. На поле боя не страшатся крови. Но тем не менее его закат сменился долгожданным рассветом, и так хотелось подставить лицо под эти проливные лучи майского солнца после затяжных декабрьских снегопадов.

Из-за угла тихонько выглянули Элина и Антон Робертович. Он обнимал ее за плечи, скорее, для собственного равновесия. Казалось, что ноги не выдержат. Его глаза щипало, но это не слезы. Нет.

— Что я сделал с жизнью своего мальчика, — прошептал мужчина, и Элина вздрогнула. — Молодость прошла, деньги заработаны, от моделей тошнит, но жизнь единственного сына исковеркана.

— Нет, все не так, — успокоила его девушка. — Он счастлив. Я это знаю. Саша готов стать отцом, значит, вы воспитали достойного мужчину.

— Моей заслуги в этом нет. Это целиком и полностью твоя заслуга. Правильная женщина — пьедестал для мужчины. А неправильная — его кипящий котел в аду. Поверь, дочка, я знаю.

Элина прикрыла глаза, слушая про себя сердечко их с Сашей малыша, всхлипы его матери и дыхание его отца. Вот она жизнь, со всеми ее картами и координатами. Сдалась, открыла все тузы и десятки. Вот оно счастье, к которому они так долго пробирались сквозь чащи и непроходимые леса.

Вот она… любовь.

Глава тридцать шестая

Любить — это ещё не всё, нужно ещё быть любимым.

«Любите ли вы Брамса?» Франсуаза Саган

Февраль витал ароматами рассыпавшихся по полу елочных иголок, переливался радужной гирляндой и окутывал душу шелковой шалью праздничного настроения. Элина посильнее закуталась в эту шаль и устроилась в руках Алекса — ее собственной крепости.

— Проснулась? — Его губы приласкали ее слегка горячий от объятий подушки лоб. — Как себя чувствует моя малышка? — спросил он и погладил ее живот. — Мелисса, привет.

— Мелисса спит, отстань от нее. И помни, что она тебе отомстит через какие-то три месяца, — хихикнула девушка. — Будешь дневать и ночевать у ее кроватки.