— Ты сказал свои золотые слова, сын. Больше мы к этой теме не возвращаемся. Ну так что там за вопросы у тебя были?

Под вьющийся аромат кофе и орехового печенья потекла рабочая беседа на тему аптек, закупок и поставок. Алекс без особого интереса расспрашивал отца о том, об этом, но мысли, словно гонщики в скейт-парке, снова вверх и вниз. Его не так уж и заботили поставки витаминов и расширение одной из аптек. Куда больше волновала Элина и ее статус «никто» на официальных бумагах. Может, не так уж и важен этот штамп, но, если его любимой женщине спокойнее быть любимой не только на словах, но и на бланке, он должен ей это дать!

— Саша, что происходит?

Капли дождя рассыпались стразами по стеклу. Влажные переливы небесной росы напоминали Антону Робертовичу о днях беспечной молодости, когда все амбиции носят чисто коммерческий интерес и все измеряется в условных единицах. Тогда он не догадывался о том, что существует нечто большее между мужчиной и женщиной, чем отношения под расчет. А сейчас, кажется, вместе со старостью, к нему пришло прозрение. Ну хоть не одна, старая кляча, приперлась, а вместе с мудростью.

— Ничего, — качнул Алекс, у которого в голове смешалось все: и мухи, и котлеты, и аптеки, и Эля. Его извилины разрывались между всеми насущными вопросами. — А что?

— Совсем ты запутался, сынок. Говори, что у тебя на уме. Вижу ведь, что не таблетки и суспензии.

— Да-а… В общем… Аптеки стали приносить кое-какой доход, и я…

— А еще ближе к сути можно?

— Хочу сделать Элине предложение. Она скоро родит, и мне не хочется, чтобы Лисичка родилась вне брака. Да и вообще хочу, чтобы любой, открыв паспорт Эли, сразу увидел, чья она женщина, — запальчиво произнес он.

— Похвально. А я женился на твоей матери потому, что… Не знаю, почему. Она постоянно пилила мне мозг своими рассказами о шикарной свадьбе, о кольце с бриллиантом, о своих замужних подружках… Короче, достала она меня, вот и женился, чтобы меньше слышать ее голос.

— А мне голос Эли жизненно необходим. Этот голос поддерживает все мои начинания, утешает меня, когда я поступаю, как полный дебил. Этот голос говорит, что любит меня. И я молюсь богу, чтобы он никогда не замолк.

— Тогда в чем проблема? Покупай кольцо — и вперед. Я похлопочу за организацию торжества, если ты об этом. Кремль не обещаю, но что-то масштабное, думаю, сможем устроить.

Алекс улыбнулся, следя за тем, как щедро природа раскидывает блестящую пыль дождя по воздуху. Нужен ему этот Кремль, весь этот пафос. Он женится на Эле, а не на общественном мнении. Ему нужно ее изумление, а ни каких-то людей, которые увидят издалека из роскошную свадьбу.

— Нет, папа, я хочу, чтобы ты помог мне выбрать кольцо, — выдал как на духу он, ощущая себя младенцем, сброшенным в океан.

Антон Робертович даже прокашлялся, подавшись крошками печенья. Вот уж о чем он не мог и мечтать! Он-то себя и на свадьбе сына не помышлял не увидеть, не то чтобы помогать ему в выборе кольца для такой прекрасной невестки, как Эля.

— Ну конечно, Саша! Я добавлю денег, если нужно.

— Не нужно. Я пока не отдал ни копейки по своим долгам, откладывал каждый рубль на кольцо. Я куплю Элине кольцо сам, — твердо сказал Алекс, уверенный в том, что кольцо на пальчик Элины он должен сам, а значит, и купить тоже. — Вечно жить в долг нельзя. Квартира в долг, бизнес в долг, еще и свадьба с любимой женщиной? Хоть что-то я сам должен купить.

— Хорошо, — кивнул отец, пораженный зрелостью его мальчика. Мужчины. — Ну тогда к черту эти аптеки. Едем за кольцом!

***

Свет не светит, когда светло. Он светит во тьме.

Эрих Мария Ремарк «Три товарища»

Элина стала его магнитом, а он мягким и безвольным, точно пластилин, железом. Он был Марксом, затеявшим революцию собственной жизни, а она его Энгельсом, оплатившим все счета. В конце концов, она была его жизнью в этой смерти наяву. Никакие дела не смогли удержать Алекса вдали от любимой, поэтому, наплевав на аптеки и все связанные с ними проблемы, он помчался в Москву.

— Тебе точно нравится кольцо? — беспокоился мужчина, переворачивая бархатную коробочку в руках.

Он теребил ее весь путь от аэропорта, словно она была заколдованной. Потрешь сто раз — и Элина непременно скажет: «Да!»

— Успокойся, сын, а то все испортишь. На тебе лица нет, — ответил Антон Робертович, управляя автомобилем.

Чего греха таить, он и сам боялся. Будто это его первая настоящая любовь. Его первая свадьба. Увы, его первая любовь не похожа на любовь сына. Ее просто не было. Ни первой, ни любви.