— Да уж, но когда мы были младше, мы никак дождаться не могли, когда же наконец станем взрослыми. Я это очень хорошо помню, — улыбнулась Джессика.

— Н-да, ты права, конечно.

Какое-то время Флин сидел молча, а потом продолжил:

— Как бы то ни было, мы там хорошенько нарезались, особенно та девушка, что опрокинула на меня бокал вина. Ее подруга решила, что надо бы отвести ее назад в отель, а я остался в баре, чтобы пропустить еще пару стаканчиков. У меня между ног все брюки были мокрыми от вина, и мне не хотелось вставать из-за стола, пока они не высохнут.

К тому моменту он и сам порядком захмелел, его клонило в сон — солнце пекло нещадно, — а потому он встал и пошел в парк, чтобы подремать в тени какого-нибудь дерева. Ему просто хотелось поспать часок-другой, но когда он проснулся, то понял, что уже вечер и он должен был вернуться к месту встречи с родителями Поппи несколько часов назад. И конечно, он подскочил как ошпаренный и стремглав бросился к тому месту, но там уже никого не было, ни одной машины. И что в такой ситуации ему было делать?

— И как ты поступил?

— Запаниковал, — сознался Флин.

Это было сущей правдой. Он удивительно ясно помнил все, что с ним в тот момент происходило. Мозги начинали закипать от потока мыслей, спровоцированного нависшей над ним угрозой. Флин продумывал все новые и новые варианты спасения, но все они ни на что не годились. Он не знал номера телефона дома, в котором остановился: когда он приехал в Италию, ему и в голову не приходило, что такое с ним может случиться. Адреса он тоже не знал, но был уверен, что сможет найти дорогу. Наверное. Местечко называется Монтефьёри. Ну, или что-то вроде того. Надо найти банкомат, снять немного денег, поймать такси и надеяться, что шофер хоть чуточку говорит по-английски и доставит его до места. Это, конечно, влетит ему в копеечку, но другого выхода Флин не видел. Раздумывая, ищут ли его друзья, обратились ли они за помощью в полицию, он пытался представить, что бы он делал на их месте. Но он абсолютно не в состоянии был думать.

Флин довольно легко нашел банкомат, засунул в него карту и из списка языков выбрал «inglese»[19], но тут, обливаясь от ужаса холодным потом, сообразил, что не может точно вспомнить пин-код своей карты. Этой картой он пользовался всего пару недель. Кажется, код был 4432 или 4423. А может, 2243? Сначала он ввел 4432, но этот код оказался неверным. Неверным был и 4423. Нет, не может быть, чтобы это был 2243. Вздевая руки к небу, он какое-то время расхаживал взад-вперед рядом с банкоматом, а потом остановился и уставился на его экран. Это было уж слишком. И как он мог быть таким ослом? Если итальянские банкоматы устроены так же, как британские, то это значило, что у него осталась всего одна попытка. Да какой же, черт возьми, этот идиотский код? В нем точно было две четверки, и Флин был почти на сто процентов уверен, что в нем была одна двойка и одна тройка, а, может, там была одна тройка и одна семерка? Он ввел 4473, и банкомат «проглотил» его карту.

— И что потом? — спросила его Джессика.

Они уже подъезжали к Хаммерсмиту.

— Пришлось поймать такси и надеяться, что, во-первых, мне удастся вспомнить дорогу, и, во-вторых, что у хозяев дома найдется достаточно наличных, чтобы расплатиться с водителем.

Этот случай был не из приятных, и Флину не хотелось, чтобы пришлось еще когда-нибудь пережить подобное. Таксист был явно озадачен бессмысленностью попыток Флина заговорить с ним по-итальянски, а потому Флин решил, что проще изъясняться жестами. Поэтому он указывал водителю то налево, то направо и непрестанно твердил «scusi»[20]. Наконец таксист предложил ему потрепанную карту, и Флин, поводив по ней пальцем, ткнул в то место, где, как ему казалось, должна была располагаться вилла.

— А, Монтефьёраль, — с таким облегчением, как будто сам был на месте Флина, воскликнул таксист. К тому времени, как они добрались до виллы, было уже совсем темно, и Флину показалось, что они снова заблудились. Но тут вдруг он увидел знакомую дорогу и через какое-то время оказался на вилле. Он был измотан, сыт приключениями по горло и у него раскалывалась от боли голова.

— Флин, это, пожалуй, самое ужасное, что мне доводилось слышать. Ну, а что они тебе сказали, когда ты вернулся?

— В восторге они уж точно не были. Особенно когда я попросил пятьдесят фунтов, чтобы расплатиться за такси. «Где, черт возьми, тебя носило? Мы ужасно беспокоились», — завопили они и осуждающе на меня уставились. Я готов был под землю провалиться, и хотел было извиниться и уйти в свою комнату, но Поппи настаивала, чтобы я им все объяснил.

— И что ты сказал? — заговорщически улыбнулась Джессика.

— Я сказал, что плохо себя чувствовал еще с утра, а в городе у меня случился тепловой удар и я потерял свою кредитку, поэтому нечего на меня кричать, от этого мне только хуже. На это Поппи мне ничего не смогла ответить, но в оставшееся время была со мной сама забота. Но, если мне ее больше не доведется увидеть, то я жалеть не буду. Честно.

— Несчастный влюбленный. Да, тут уж больше ничего не скажешь, — выворачивая на Тернвилл-роуд, вздохнула Джессика.

— По крайней мере, теперь мы все в одинаковом положении. Если, конечно, тут без меня ничего не произошло.

— Ну, на самом деле произошло, — призналась Джессика.

— О нет! И что же? — в нетерпении выпалил Флин.

— Джорди.

— Джорди? А что с ним?

— Ничего страшного. Просто ему кажется, что он влюбился. Хотя я лично повода для этого не вижу, — сделала Джессика поспешный вывод. Потом она рассказала Флину все, что случилось тем вечером, когда они ужинали у Томми, и что Молли разрешила Джорди ей позвонить.