Закончив расписывать «одного из самых перспективных молодых людей своего поколения», Долорес снова задумалась. Был ещё один аспект, подлежавший рассмотрению: группа людей, на которых Корнелиус наказал обратить особое внимание.

Что касается студентов и профессоров, прибывших из школы «Коноха»…

Долорес опять замерла. Поколебавшись миг, она бросила быстрый взгляд на дверь кабинета и, сняв с шеи маленький ключик на золотой цепочке, открыла им нижний ящик стола. Приподняв несколько бумаг, Долорес осторожно достала из-под них две папки и положила на стол рядом с письмом министру. Покосившись на колдографию Корнелиуса, заботливо вставленную в красивую винтажную рамку, развернула её и, достав из каждой папки по колдографии, поставила их перед собой, прислонив к рамке. «Корнелиусу вовсе не стоит об этом знать…» — отстранённо подумала Долорес, прямо-таки впиваясь взглядом в снимки.

С правого прямо на неё смотрел, практически не мигая, красивый молодой брюнет; аристократичная бледность его серьёзного лица с правильными чертами ещё больше оттенялась чёрными, как вороново крыло, волосами, длинными, собранными на затылке в низкий хвост. Маг был прекрасен, почти совершенен, и единственный недостаток, который смогла найти Долорес в его облике, — отсутствие улыбки.

Как я уже писала раньше, поначалу у меня возникли определённые сложности с мистером Узумаки, поддавшимся россказням Поттера, но после моей просьбы профессор Учиха вразумил юношу. Своих студентов профессор полностью контролирует, и ни один из них не был уличён в сочувствии Дамблдору. Как преподаватель, несмотря на молодость, мистер Учиха великолепен, и я даже осмелюсь предложить вам, господин министр, пригласить его занять пост в Хогвартсе на постоянной основе после того, как школа будет избавлена от присутствия Дамблдора и его сторонников…

Долорес снова взглянула на снимок. О да, предложить Итачи пост в Хогвартсе было бы идеально. Долорес ведь в скором времени станет директором, и ей нужен будет надёжный заместитель… и просто великолепно, если им окажется вежливый и привлекательный молодой мужчина.

Запечатлённый на снимке Учиха продолжал пристально наблюдать за ней, не меняя выражение лица, и Долорес почувствовала, что щёки её покрывает лёгкий румянец. Чтобы немного отвлечься от красавца-брюнета, она перевела взгляд на вторую колдографию — и, не удержавшись, чуть скривилась. Заметив это, Акасуна прищурился и насмешливо улыбнулся в ответ, причём в его взгляде даже на снимке было столько надменности и пренебрежения, что Долорес моментально захотелось порвать этот клочок бумаги и выбросить его ошмётки в камин. Но генеральный инспектор не позволила себе этого и ограничилась тем, что убрала колдографию обратно в папку с личным делом зельевара.

Относительно профессора Акасуны, боюсь, не могу сказать ничего определённого. Он не выказывает ни симпатии к идеям Дамблдора, ни антипатии, поэтому не могу утверждать, что он на нашей стороне. Этот человек очень скрытен, держится всегда неподобающе надменно, и не уверена, что его присутствие идёт на благо школе. Ученики про него говорят…

«А в самом деле, что они говорят?» — задумалась Долорес. Разумеется, она могла закончить предложение и без посторонней помощи, но неожиданно стало интересно, какого мнения студенты об этом преподавателе. Доверенные студенты, само собой, не какой-нибудь там Поттер с его шайкой смутьянов.

Поднявшись из-за стола, Долорес аккуратно отложила в сторону письмо, убрала снимок Учихи обратно в папку, после чего вновь заперла оба досье в ящике стола, взяла волшебную палочку и направилась к двери. Тщательно заперев свой рабочий кабинет, она прошествовала среди парт класса защиты и вышла в коридор. Недавно прозвенел звонок на обеденный перерыв, и студенты спешили в Большой зал; с удовольствием глядя, как расступается перед ней толпа, Долорес спустилась в вестибюль и, найдя взглядом светловолосую макушку юного дарования, поспешила к нему.

— Мистер Малфой!

Драко остановился и обернулся. Он и в самом деле был удивительно похож на отца: те же черты лица, те же глаза, те же манеры… Лорд Малфой мог по праву гордиться сыном, обещавшим стать в будущем замечательным главой древнего магического рода с исключительно правильной жизненной позицией.

— Профессор? — даже эта изюминка Люциуса, его обыкновение чуть растягивать слова передалась юноше.

— У меня есть к вам пара вопросов, мой дорогой, — пропела Долорес, с умилением глядя на мальчика, — к вам и вашим друзьям. Давайте отойдём в сторонку; обещаю, это не займёт много времени.

Вежливо кивнув, Драко махнул рукой спутникам и первым последовал за Долорес в коридор с редко используемыми классами, начинавшийся за мраморной лестницей. Взмахом палочки отперев один из кабинетов, Долорес вошла и, дождавшись, когда внутри окажутся все, попросила входившего последним Гойла закрыть дверь.

— Итак, — начала генеральный инспектор, с приятной улыбкой глядя на слизеринцев, — мои дорогие, я бы хотела спросить у вас, какого вы мнения о профессоре Акасуне. Только честно, прошу вас: мне и министру очень важно знать мнение учащихся.

Студенты обменялись быстрыми взглядами.

— Он хорошо знает свой предмет, мэм, — медленно ответил Драко. — Как и профессор Снегг, он умеет держать класс.

— Вот как, — проговорила Долорес, несколько, впрочем, расстроенная таким отзывом. — А вы что скажете, мистер Нотт?

— Он непредвзят и объективен, если вести себя на занятии подобающим образом, — негромко произнёс Теодор, внимательно наблюдая за реакцией на его слова. — Если же кто-то позволяет себе вольности…

— Что ж, Акасуна замечательно умеет придумывать наказания, — хмыкнул Блейз Забини.