— Не понимаю, о чём ты, — сказала Хината, отворачиваясь.

Подрывник прислонился спиной к стене.

— Ладно, не хочешь говорить — не надо. Наверное, это что-то личное.

— Личное, — тихо отозвалась Хината и неожиданно для себя добавила: — Это касается семьи.

— Вот как, значит, — протянул Дейдара. — Слышал я обо всех этих ваших древних уважаемых кланах: правила, запреты, запреты, правила и никакой свободы.

«В общем-то он прав», — не могла не признать Хината.

— Как же тяжело, наверное, всему этому соответствовать, — продолжал тем временем Дейдара, внимательно следя за выражением её лица. — Как взгляну на Итачи, аж жуть берёт: умный, чёрт, всегда такой спокойный и вежливый, сильный шиноби, Мангекью Шаринган в комплекте. Вот уж точно идеальный наследник клана во плоти, отец им наверняка гордился…

«Неужели он догадался, о чём я думаю?!»

— С другой стороны, что это чудо-совершенство имеет в итоге? Ни счастья, ни друзей, ни нормальной жизни.

— К чему ты говоришь всё это? — спросила Хината, продолжая рассматривать собственные руки.

— Я знаю, что ты наследница у Хьюг, — после секундной паузы ответил Дейдара. — Не стану кривить душой: я даже не представляю, как тяжело тебе приходится, учитывая твой мягкий характер и доброе сердце. Могу предположить, что детство у тебя было не сахар: отец наверняка пытался вырастить из тебя шаблон хорошей наследницы известного клана, но это у него не вышло, и ты в ответ на давление просто замкнулась в себе. Так что, наверное, даже хорошо, что ты наконец вырвалась из-под этого пресса — сейчас ты получила возможность раскрыться и быть самой собой, без оглядки на требования отца и клана. Знаешь, ты ведь больше не та затюканная пугливая девчонка, которая впервые сражалась против Акацуки возле того храма; сейчас ты, Хината, — уверенная в себе куноичи, сильная и смелая, и очень надеюсь, что когда мы вернёмся домой, ты эти качества не потеряешь.

— Ты… ты и вправду так обо мне думаешь? — осторожно спросила Хината.

— Ну конечно! — легко оттолкнувшись от стены, Дейдара подошёл ближе и сел на кровать рядом с ней. — У меня вообще плохая привычка говорить, что думаю, мм.

— Почему же плохая?

— Потому что за неё я часто получаю по голове, в особенности от напарника. Данна постоянно твердит, что меня погубит либо горячность, либо искренность.

Пожалуй, в этом Сасори был абсолютно прав.

— Кстати, раз уж мы заговорили об этом, — произнёс Дейдара, но теперь его голос зазвучал немного иначе. — Ты ведь знаешь, Хината, я не слишком люблю просчитывать наперёд свои действия и задумываться о последствиях. Я живу каждым мигом — и в этот самый миг мне больше всего на свете хочется поцеловать тебя.

Хината посмотрела на него, удивлённо хлопая ресницами, вновь не в силах, встретившись с ним взглядом, отвернуться.

— Ты позволишь? — спросил подрывник, придвигаясь чуть ближе.

Удивлённая, растерянная, сбитая с толку его просьбой — Хината робко кивнула. Дейдара улыбнулся с неожиданной благодарностью и, плавно подавшись вперёд, коснулся губами губ девушки, лаская их мягко, совсем ненавязчиво. Такой простой поцелуй, но всё равно он вызвал у Хинаты волны эмоций, накрывшие её с головой, унёсшие все мысли, кроме одной: «Как же хорошо». Мгновенно было забыто всё: и Коноха, и долг перед кланом, и что этот парень, целующий её, — нукенин… даже то, что свой первый поцелуй она долгие годы берегла для другого. Сейчас всё это потеряло всякий смысл и важность, растворилось в неожиданно пришедшем осознании: то, что происходит — закономерно и правильно.

— Слушай, Хината, а чего ты… ушла?

С трудом заставив себя оторваться от губ Дейдары, Хината перевела взгляд на застывшую на пороге Сакуру, с открытым ртом глядящую на них.

— Тебя что, стучаться не учили? — нагло осведомился Дейдара.

— Стучаться?! — возмутилась Сакура. — С чего я должна в свою же комнату стучаться?!

— Чтобы не помешать соседке наслаждаться жизнью, мм.

Его заявление вывело Сакуру из себя окончательно.

— Пошёл вон! — прикрикнула она, указывая за дверь.

Ничего не ответив, отвернувшись от неё, Дейдара посмотрел в глаза растерявшейся Хинате.

— Только тебе решать, продолжим мы или нет, — серьёзно произнёс он. — Но знай, что бы ты ни выбрала, твоим другом я останусь в любом случае.

Улыбнувшись ей, Дейдара поднялся и спокойно прошествовал мимо раздражённой Сакуры. Проводив его откровенно осуждающим взглядом, та захлопнула дверь и обратилась к Хинате:

— И как это понимать?

— Понимай, как хочешь, — ровно, без вызова ответила Хьюга. — Я ничуть не сомневаюсь, что поступила правильно, и извиняться за это не буду.

Сакура нахмурилась — и вдруг до странного тяжело вздохнула.

— Я так и знала, что всё этим кончится, — проговорила она, но её в голосе не было негодования или злобы. — Спрошу только одно, Хината: ты уверена?

— Уверена, — решительно кивнула она. — Дейдара не причинит мне вреда, я знаю. За это время он столько раз помогал мне, вытаскивал из передряг, подбадривал, когда мне было тяжело…

«Столько раз пытался открыть мне глаза на то, что для Наруто-куна я всегда буду только другом…»

— Он искренен со мной, Сакура, он доверяет мне, а я доверяю ему. Я знаю, что ты хочешь сказать, — покачала она головой, стоило Харуно открыть рот, — он нукенин, Акацук, но…

— Не это, — перебив её, улыбнулась Сакура. — Я хотела сказать, чтобы ты прекратила тут передо мной распинаться и пошла за ним, если именно этого хочешь.

Вначале Хината опешила от её слов, но потом улыбнулась и, быстро стиснув не ожидавшую подобного подругу в объятиях, выскочила за дверь. Взбежав по лестнице на этаж выше, чуть не сбив по пути с ног шедшего кормить своего гиппогрифа Сириуса, девушка, забыв о стуке, с замершим сердцем вошла в комнату кукловода и подрывника.