— Почему не сообщили о своем приезде? Вас встретили бы на станции.

Виру в ответ только пожал плечами, еще раз порадовавшись, что вместо слуги, который ждал бы их на перроне, если бы им действительно пришла в голову мысль предупредить хозяев о настигающей их радости, они угодили в маленькую двуколку Басанти.

Тхакур понял, что никаких объяснений по этому поводу не получит, и, внимательно поглядев на приезжих парней, добавил:

— Я уже давно вас жду.

Если Виру с Джаем и были польщены этим обстоятельством, но ничем своего восторга не выдали, с равнодушным видом глядя по углам. Однако и инспектор не собирался пускаться в выражение приязни и удовольствия от их визита. Сочтя сказанное достаточным, он предпочел приступить прямо к делу.

— Рамлал! — позвал он негромко.

Дверь отворилась, и в комнату вошел все тот же старик в белом. Не спрашивая о том, что угодно хозяину, он неторопливо прошел к нише в стене рядом со столом. Там, на невысоком комоде среди нескольких изящных статуэток стоял отделанный деревом сейф. Слуга достал из кармана широкой рубахи связку ключей и отпер замок.

Друзья, как по команде, повернулись в его сторону и внимательно уставились на содержимое сейфа, будто нарочно выставленное на обозрение двух профессионалов.

Оно не могло не вызвать одобрения настоящих специалистов. Толстые пачки денег занимали почти все пространство внутри сейфа, оставляя место лишь для шкатулки из зеленоватого камня — в таких богатые женщины держат свои драгоценности. Это вполне могло потянуть на сумму, равную всему, что им пришлось унести из чужих домов до сих пор. Виру едва удержался, чтоб не присвистнуть от восхищения: сейф очень смахивал на мечту взломщика, самую смелую и самую радужную: раз взломал — и на всю жизнь хватит.

Он вздохнул и заставил себя отвести от сейфа изумленный взгляд. Потребовавшееся ему для этого усилие не укрылось от глаз Тхакура, но тот и бровью не повел.

— Я обещал вручить вам по приезде пять тысяч рупий, — сказал инспектор. — Кстати, вы не забыли, что мне нужен Габбар Сингх живой?

Джай усмехнулся про себя: кажется, Тхакур недооценивает то впечатление, которое производит на окружающих каждое его слово. Нет, никто из них не сумел бы при всем желании позабыть ни звука из последней беседы с инспектором. Разве взялись бы они с Виру за это странное, мрачное предприятие, так не похожее на их легкомысленные дела, придуманные почти что в шутку и проделанные с веселой сумасшедшей наглостью, если бы не особая властная сила, звучавшая в каждом слове их непонятного нанимателя! Уж не думает ли Тхакур, что его деньги так привлекают их, что они оставили свои привычки ради них!

Джай посмотрел на тяжелую пачку рупий, которые в этот момент как раз протягивал ему старый слуга, наконец, справившийся с сейфом. Рамлал ждал, но Джай не смог победить свое нежелание брать эти деньги. Ему совсем не хотелось проявлять неуважение к старику, но его рука все-таки не покинула кармана джинсов. Он отвернулся, и Рамлал, внимательно посмотрев на него, отдал деньги Виру.

Тот, пропустивший эту короткую сцену, спокойно принял из рук слуги пачку, не проявив никакой радости от их появления, и сунул ее в задний карман брюк.

— Если вам нужен Габбар живой, значит, вы его получите, — вместо благодарности сказал он Тхакуру, как бы подводя черту под договором, уже выполненным со стороны Тхакура. — Что касается нас с Джаем, то мы помним о своих обязательствах.

Тхакур кивнул головой.

— А теперь отдыхайте. Все остальное мы обсудим позже, — он резко повернулся и вышел, оставив их на попечение слуги.

Джай заметил, что с уходом хозяина атмосфера в кабинете изменилась, как будто спало какое-то напряжение, вызывавшее ощущение беспокойства и тревоги. Это было похоже на облегчение, какое испытывали бы люди, когда их дом оставила наконец шаровая молния, залетевшая в мирную жизнь, чтобы обжечь страхом и дыханием смерти. Странно, когда они впервые встретились с Тхакуром — в том поезде, везшем их в тюрьму, он показался им вполне симпатичным, даже привлекательным человеком. В нем чувствовалась незаурядность, но ничего мрачного в ней не было. Что произошло с ним за это время, если он так изменился?

Глава седьмая

Джай задумчиво смотрел вслед ушедшему Тхакуру. Виру тоже поглядывал на дверь, но совсем другими глазами. Опытным взглядом профессионала он оценивал крепость запоров и то, как расположены замки. Каждый из друзей размышлял о своем — Джай пытался разгадать тайну хозяина дома, а Виру думал о том, правда ли то, что деревенские жители даже не запирают на ночь свои жилища?

— Прошу вас, — прервал тягостные раздумья гостей молчаливый слуга, — пойдемте со мной, я провожу вас.

— Отлично, приятель, — весело сказал Виру, уже обдумавший план действий на ближайшую ночь.

Они миновали анфиладу полутемных комнат, закрытые ставни которых спасали хозяев от дневного зноя, и вышли во внутренний дворик, утопавший в розах. Окаймлявшие выложенное серыми мраморными плитами пространство цветы были необыкновенно хороши. Джай знал в них толк и мог по достоинству оценить и прекрасное состояние пышных кустов, и безукоризненный вкус в их сочетании, и редкость многих сортов, очевидно, выписанных издалека и за немалые деньги. Цветы были уже политы — кто-то встал рано-рано, до солнца, чтобы успеть напоить своих любимцев, не повредив им. Белые, кремовые, желтоватые бутоны чуть покачивались на длинных стройных стеблях, достаточно крепких, чтобы цветы гордо держали свои прекрасные головки. Джаю не показалось странным, что среди роз ни нашлось ни одной розовой или красной — если бы ему случилось в жизни разбить свой розарий, он поступил бы так же, выбрав только нежные прозрачные тона без всякой торжественной яркости и пестроты. Но даже если бы у него были дом и двор, он вряд ли занялся бы розами — это традиционное дело женщин, этому специально учат девочек — в тех семьях, конечно, где могут себе позволить учить их чему-нибудь. Какие прекрасные розы росли во дворе его отца — полувыдуманном дворе его первых, почти беспамятных лет. Джай не был уверен, что воспоминания о чудесных бутонах, колыхавшихся над головой малыша, забравшегося в цветник, не были придуманными им под влиянием рассказов матери. Они сидели, обнявшись, где-нибудь в тесном уголке огромного дедовского дома, и мама шепотом, чтобы кто-нибудь не услышал, говорила ему про отца, так рано оставившего их сиротами, про маленький домик, где они были так счастливы вместе и откуда забрал их, вопреки обычаю, ее отец, не желавший, чтобы опозорившая их брахманский род браком с земледельцем дочь оставалась в семье умершего мужа. Мать с горечью говорила о том, как приниженная родня Рао не посмела спорить с могущественным и уважаемым брахманом — самым богатым и влиятельным человеком во всей округе — и отдала ему дочь и внука.