Далее: я обладаю, как обнаруживается, телом, и это тело есть вещь среди прочих, равным образом обнаруживаемых мною вещей. И это я также обнаруживаю во времени: в «теперь» — теперь сущее тело как мое тело, в «только что» — только что бывшее тело, в воспоминании — воспоминаемое: оно принадлежит мне постоянно.

И в каждой временной точке, которую я обнаруживаю как время моего Я и моего обладания (meines Habens), я обнаруживаю какое — то меняющееся вещное окружение. Оно представляет собой отчасти непосредственное окружение, а именно — данное и бывшее данным в непосредственно — полагающем созерцании, отчасти опосредованное окружение, а именно — сополагаемое [вместе] с собственно созерцаемым окружением до всякого возможного [умозаключающего мышления. В [этом] модусе сополагания (Mitsetzung) окружение оказывается так называемым бесконечным окружением, оно есть неопределенно полагаемая вещественность в бесконечно тянущемся пространстве и бесконечно продолжающемся времени. Я уясняю себе такое сополагание в символическом, аналогизирующем созерцании, и затем, таким вот образом, по аналогии, полагаю его само — постольку, поскольку потом оно [уже] не выводит [нас] на воспоминаемое окружение, — как продолжающееся, неопределенное, возможное вещное окружение, в том самом смысле, что: «дальнейшее продолжение этого приблизительно таково».

Затем мы дали представление о начатках описания вещей окружения как вещей, в соответствии с тем всеобщим смыслом, в котором они всякий раз обнаруживаются в окружении нашего Я; точно так же мы описали различие в характере, которым отмечено обнаруживаемое все время как «мое тело», в отличие от прочих вещей.

Далее: мы описали смысл обнаруженностей, которые носят наименование «чужое тело» как носители чужих Я, «обнаруживаемых», [вместе] с их переживаниями и личными свойствами, совершенно иным образом, нежели собственное Я, — не посредством «самовосприятия» и «самовоспоминания», но посредством вчувствования.

Подобным образом мы описали различия в ориентации, в которой все вещи, в том числе тело, являются [для] Я: как ко всякой пространственной позиции Я, к которой, в известной трактовке, принадлежит соответствующая пространственная позиция тела, принадлежат явления вещей, в которых так — то и так — то, с этой известной пространственной позиции, представляются именно эта вещь и пространство вещей. И точно таким же образом мы могли рассуждать о различии между временем и явлением времени.

Мы говорили, далее, о том, что на этапе вчувствования все это признается и за чужими Я, что в нормальном случае ориентации, разнящиеся от Я к Я, известным образом корреспондируют [между собой], с необходимостью соответствуя различным пространственным позициям, обретаемым различными Я в качестве своего относительного места. В нормальных условиях при обмене относительными пространственными позициями Я происходит также обмен ориентациями и вместе с тем — их [Я] вещными явлениями. Я указывал на то, что в основе такого воззрения лежит идея, допускающая отклонения из разряда «нормальный и аномальный процесс восприятия». Однако это отсылало [нас] к различным типам функционирования тела.

То, что значилось здесь под наименованием «обнаруживать» и [что] предшествует всякому [умозаключающему мышлению, не говоря уже о научном, есть не что иное, как то, что также в точном смысле [слова] называется «опытно постигать» (erfahren). Естественная установка, следовательно, является установкой опыта (Erfahrung). Я опытно постигает себя само, опытно постигает вещи, тела и чужие Я. Эта установка опыта является естественной установкой, поскольку животное и донаучный человек располагают исключительно ею.

Разумеется, я сужу, когда описываю постигнутое в опыте (das Erfahrene), элементарно обнаруженное (das schlicht Vorgefundene). Однако эти чисто описательные суждения являются, как таковые, всего лишь выражениями опытных актов (Erfahrungen), обнаруженностей (Vorgefundenheiten), и, как таковые, они в известном смысле абсолютно очевидны, а именно — очевидны как разтаки в качестве простых выражений, — ведь даже описание фикции, к примеру, если оно верно, явно обладает этой очевидностью. Если Я описывает обнаруженное или опытно постигнутое в его индивидуальной определенности или в неопределенной всеобщности [394] , то последнее полагается все — таки в качестве сущего, и суждение обладает — без ущерба для предполагаемой уместностью выражения очевидности, каковая будет [очевидностью] полной, — очевидностью тезы опыта (Efrahrungsthesis); последняя хотя и будет очевидностью, но, вообще — то говоря, очевидностью неполной. Всякий знает, что «опыт может обманывать», знает, что, хотя он и имеет право высказываться, следуя опыту, все же, несмотря на это, постигнутое в опыте «может и не быть действительным».

С другой стороны, высказывания, которые мы исполнили, описывая данность установки опыта, притязают на абсолютную очевидность. Без сомнения истинно то, что мы обнаруживаем нечто подобное [этой очевидности]; с несомненной истинностью, с абсолютной, я высказываю и вижу, что обнаруживаю себя как обладающего тем — то и тем — то, как центр [некоего] окружения и т. д., и это без сомнения истинно — как в том случае, когда я высказываю, что hie et пипс опытно постигаю [вот] эту определенную вещь, так и в том, когда я неопределенно и всеобщим образом высказываю, что вообще воспринимаю и воспринял вещи в [некоем] вещном окружении и т. д. [395] Следующей очевидностью будет та, что я уверен не только в том, что обнаружу непременно то — то и то — то, но и в том, что «я есмь» и что мир есть [396] , и что обнаруженности описанного рода, сообразно своему всеобщему типу, обретаются во взаимосвязи Я, несмотря на то, что в отношении определенной единичности возможно сомнение и заблуждение. Какого рода эта очевидность, здесь решать мы не намерены [397] .

Вообще удержим в памяти лишь то, что опыт обладает своей правомерностью (ihr Recht), точнее, что [всякий акт] суждения (ein Urteilen) в естественной установке «на основе опыта» обладает своей само собой разумеющейся правомерностью: в самом низу — элементарно — описательное суждение, но и после, на ступени более высокой — индуктивное научное суждение дескриптивных наук; наконец — суждение точных объективных наук, которое, выходя за рамки непосредственно постигнутого в опыте, умозаключает к непостигнутому — в–опыте, но при всем этом не сделает и шагу без последнего основания своей правомерности — непосредственных опытных данностей.

Уже не ограничиваясь описанием постигнутого в опыте, но и познавая его научно, человек занимается наукой опыта. Эта наука — наука естественной установки.

Благодаря тому, что человек не просто описывает, но также познает испытанное, он занимается наукой об опыте. Такая наука об опыте есть наука естественной установки.

а) Научное исследование [398] вещей, этих особых данностей естественной установки, — это дело физического естествознания. Таким образом, ее объекты — это вещи точь — в–точь в том смысле, в каком они являются данностями опыта, и они даны нам как сами по себе сущие вещи, которые обладают своей определенной позицией и протяженностью (Ausbreitung) в объективном пространстве, своим определенным положением и длительностью в объективной длительности, изменяются так — то и так — то или не изменяются etc. При этом следует обратить внимание на то, что вещи — это не явления, но то идентичное, что является мне или какому — нибудь иному Я в разнообразных явлениях, сообразно субъективному положению этих Я и их нормальной или ненормальной телесной конституции и т. д., то тем, то иным образом. Вещное составляет лишь фрагмент тотальной данности.